Скромные радости фотоискусства

затягивалась. Я почувствовал какое-то глубинное волнение, распространившееся тёплым облаком от солнечного сплетения к голове и к ногам. Словно ребёнок в ожидании чудесного, сказочного сюрприза. Наверное, каждый нормальный мужчина испытывает трепет восхищения при мысли о том, что вот-вот ему предстоит соприкоснуться с прекрасной тайной: увидеть привлекательную незнакомую девушку обнажённой. Для меня это не примитивное эротическое любопытство, а нечто иное, более тонкое и почти не привязанное к древнему инстинкту обладания. Возможно, здесь главенствует лирическое стремление к прекрасному.

Наконец меня окликнули. Я вошёл в нашу импровизированную фотостудию, и прозрачное чувство томления вскоре сменилось активным творческим настроем. Поиски удачного ракурса и манипуляции с освещением временно заслонили естественный интерес к соблазнительной наготе. Хотя даже художественное восприятие женского тела не может быть полностью свободным от эротического флёра эмоций.

Для первого кадра Мила придала Лизе незатейливую, но изящную в своей простоте позу. Фотомодель сидела лицом к объективу, поджав ноги так, что можно было встать на колени, слегка качнувшись влево, а скрещенными руками упиралась в упругость дивана. Она переводила смеющиеся глаза с Миланы на меня и ждала дальнейших распоряжений. Поскольку перемещение ламп было бы занятием крайне долгим и неудобным, мне приходилось давать массу корректирующих команд, прежде чем сделать очередной кадр. «Опусти малость левое плечо... Голову поверни чуть правее... Нет-нет, не слишком... Губы приоткрой и на секунду замри...» И всё в том же духе.

Милана бдительно следила за причёской натуры, перебирая различные вариации. Она то притеняла волосами часть Лизиного лица, то убирала их за уши, пуская плавными волнами на плечи, то старательно расчёсывала каждую прядь, укладывая их в только ей доступной строгости порядка. Иногда она, словно скульптор, лепила из Лизы постановку руками, если та не совсем понимала на словах, что от неё требуется.

Целую плёнку мы отсняли на одном дыхании. Лиза ничуть не утомилась, хотя ею вертели, словно манекеном, заставляя позировать и сидя, и лёжа, и стоя. Судя по всему, она испытывала большое удовольствие от процесса. И не только из-за неутолимой страсти к фотографированию. Было заметно, что ей нравится красоваться перед нами раздетой. Она искренне наслаждалась и моментом съёмки, и возможностью дать нам с Миланой полюбоваться своей спортивной фигурой.

Создавая собственные образы, я не стеснялся воплощать и чужие идеи — — например, Рубенса, изобразившего молодую женщину в шубке (причём художник ухитрился так написать этот портрет, что длинная роскошная шуба лишь подчёркивает наготу кокетки). Я предложил Лизе надеть мою пышную шубу с искусственным мехом, достаточно новую и блестящую, но малопригодную для сибирской зимы (оттого и пребывавшей в длительном бездействии). Лиза встала полубоком к объективу, распахнув борта шубы и слегка согнув ножку в колене. Её левая грудь живописно белела на тёмном фоне меха. Но когда я навёл резкость и собрался было нажать на спусковую кнопку, то заметил некую существенную деталь. Контур груди был незавершённым из-за того, что пупырышек соска терялся в меховых джунглях. И я, не тратя