Скромные радости фотоискусства

дивана и, установив резкость, указал Лизе, откуда следует вести съёмку.

С Миланой эротические позы мы уже не имитировали. Просто застывали на миг в каком-то положении, а после щелчка фотоаппарата продолжали ласкать друг друга, не заботясь о том, как это выглядит со стороны.

Когда Мила повернулась ко мне своей очаровательной попкой, я непринуждённо проник в её манящее лоно. Сокровенные женские глубины недаром называют «влагалищем» — — у Миланы оно стало таким влажным, что мой член почти не ощущал его стенок и словно скользил в горячей безбрежности наслаждения.

Лиза, отложив аппарат, с огромным интересом следила, как мы с гурманской неторопливостью занимаемся любовью. Стоявшую на четвереньках Милу я держал за талию и ритмично насаживал на свою твердыню, мягко, но сильно — — так, что ягодицы её пружинили о мой пресс. Она же томно выгибалась и тихонько постанывала.

Зрелище, судя по всему, было захватывающим. Лиза подошла к нам почти вплотную и таращилась во все глаза. Не прерывая медленных покачиваний, я протянул правую руку и тронул Лизу за шелковистую поросль под животом. Она не протестовала. Тогда мои пальцы раздвинули складки её естества и принялись изучать внутреннее устройство междуножья. Девушка придвинулась ближе, дабы мне было удобней проводить исследования. Деликатно просунув средний палец в глубину сочного плода, я не обнаружил никаких признаков девственности. Это обстоятельство всколыхнуло омут моих потаённых желаний, и в воображении закружился хоровод разгульных образов...

Взгляд Лизы случайно упал на будильник, примостившийся на краю трюмо.

— О! Уже без пяти двенадцать!..

Все мгновенно протрезвели. Встречать Новый год мы всё-таки намеревались торжественно, как подобает добропорядочным гражданам. Спешно накинув праздничные наряды, мы поплюхались на свои места за столом и придвинули к себе тарелки. Бахнула бутылка шампанского, затрезвонили по телевизору куранты, и наше дружное «ура!» смешалось со звяканьем сдвинутых бокалов, в прозрачности которых резвились искристые пузырьки.

Час или полтора прошли в дурмане гастрономического раздолья и бессюжетной болтовни, в упоительно-приподнятом расположении духа. Иногда разговор прерывался каким-нибудь телевизионным эпизодом, выбивающимся из общей монотонности ликования. Телевизор старательно вещал о чём-то и тщился привлечь нас калейдоскопической сменой картинок, мы же внимали ему вполуха и вполглаза.

Когда Лиза отлучилась в туалет, я спросил у Милы:

— Как ты думаешь, она достаточно свободна в сексуальном отношении?

Милана взяла мою руку ...и, сильно сжимая пальцы, горячим шёпотом произнесла:

— Я хочу посмотреть, как ты её будешь...

По азартной насыщенности тона я понял, что она не шутит. Вернулась Лиза, и я предложил:

— Ну что, продолжим творческие поиски?

В спальне горела лишь верхняя лампа, облагороженная пластмассовой «юбочкой» жёлтого плафона. Я не стал включать светильники, а начал помогать Лизе раздеваться. Она сразу смекнула, какой оборот приобретают наши забавы. На её лице не отразилось ни тени недоумения, ни намёка на возмущение. Только живейший интерес лучился из сумрака невинных глаз.

Спонтанность ситуации не сбила Лизу с панталыку. Она оказалась девушкой рассудительной и предусмотрительной. Когда мы снова предстали друг перед другом в первозданной наготе, она мягко отстранилась и