Мэри

Наталья Германовна рассматривает статью под заглавием «Криминальные происшествия в нашем городе». Широко зевнув и еще раз посмотрев на свое отражение в зеркале, Наталья погрузилась в сладкие девичьи мечты: о своем единственном, преданном ей как собака, любовнике — поэте и наркомане Степанове, у которого в результате травмы черепа чувство обоняния было атрофировано. Все работники редакции давно уже покинули помещение, было около двенадцати ночи.

Наталья Врубель, выйдя из здания, тяжелой походкой направилась к себе домой. Внезапно она вздрогнула: перед ней резко тормознул «Харлей», на котором восседал обруленный рокер.

«Вот так телочка! Давай перепихнемся!» — фары мотоцикла резанули наташины глаза, мгновенно налившиеся пунцовой кровью. Однако женское кокетство не оставило ее: она, кудахча как курица, зацокала длинными каблучками по безлюдной улице. Горбатый худой рокер расхохотался и нажал на педаль газа. Наталья, пыхтя и повизгивая, продолжала скакать. Острые каблучки мелодично цокали, отражаясь эхом в грязных городских подворотнях. Наконец, бессмысленная игра надоела Наталье, и она, повернувшись к преследователю, выкрикнула хриплым от возбуждения голосом: «Хрен с тобой, что дальше?» («Может, с этим повезет», — подумала она). Мужчина соскочил с «Харлея» и приблизился вплотную к женщине. Наталья заметила здоровенный перевернутый крест на его мохнатой груди. Сатанист хмыкнул, и уже начал расстегивать паукообразной рукой зиппер своих кожаных джинсов. Наталья стыдливо приподняла свою короткую юбочку: «Ну-ну! Иди же ко мне!» Внезапно насильник отшатнулся. «Ты че, тетка, бля, не мылась что ли?» — он был готов хлопнуться в обморок, лицо его позеленело. Круглая физиономия Натальи, наоборот, сделалась багровой от негодования. «Все вы, кобели, такие!» — взвизгнула она. Затем резко ухватила левой рукой длинную косу рокера, притянула его к себе и, сняв со своей ноги туфлю, ударила ей в глаз сатаниста. Длинный каблук, словно стилет, пробил стекло очков и вошел в мозг молодого человека. «Аминь!» — произнесла Наташа. Она оседлала сатанистский мотоцикл и, ударив по акселератору, помчалась по ночному криминальному городу.
СОН ПСИНЫ.

Надо сказать, сны полковнику Александру Псине никогда не снились, даже в детстве.

Утром, посетив морг и ознакомившись с кровавым происшествием (уже знакомым читателю), он со злым видом подозвал к себе ректора университета. Плотный седоватый мужчина, протягивая ему дрожащую руку, произнес:

— Вот,...товарищ полковник, ужас-то какой!

Псина завернул руку за спину, желчно отрезав:

— Послушай, ты, как там тебя, мне нахаркать на то, что тут у вас произошло, пусть этим занимаются психиатры. Некрофилия и нимфомания не по нашей части. Усек? Ты на свою бычью морду посмотри. Насосался кровушки студенческой, крыса беременная. Чего дрожишь, взяточник? Пшел вон!

После того, как ректор исчез, Псина еще раз оглядел окровавленные тела ненормальных студенток, лежащие вокруг трупа с огромным членом, сплюнул и, широко зевнув, направился к ждущей его милицейской машине. «В отделение!» — бросил он шоферу. Машина вздрогнула и рванулась с места. Псина тоже вздрогнул, погружаясь в сон: Первое в его жизни сновидение было пугающим, ярким и зловещим:

Псина стоял в огромном зале, где-то тихо играл клавесин. «Версаль», — подумал он. Почему это