Время перемен

он, сплюнув от отвращения. — Кожа да кости, розовые волосы, а морда намазана словно у шлюхи какой-то. А еще, небось, бубенчики на сиськи и письку повесила, верно? Отвечайте, маленькая мисс!
— Отпусти меня! — вырвав руку, Гвен потерла покрасневшее запястье. — Да что с тобой такое? Ты, по-моему, даже больше спятил, чем Карл!
— Что со мной такое? Что со мной такой? — отец стоял выше Гвен, и ее взгляд постоянно упирался в его крепкие руки и мускулистую грудь, ниже нависало пузо — результат неумеренной любви к пиву, но, не смотря на это, отец был еще очень и очень силен, это-то и пугало Гвен больше всего.
— Все, я ухожу, — пообещала она, отступая к двери. — Ты больше никогда меня не увидишь, о'кей?
— Нет! Не о'кей! — отец был в ярости. — Это все твоя вина, и ты это знаешь. Ты разрушила нашу семью. От тебя только одни несчастья.

Он, казалось, светится от гнева:
— Ты сделала свою мать ебанной лесбиянкой!

— Что?! — Гвен почувствовала, что ей просто необходимо сесть и осмыслить слова отца, но времени на это не было.

С отцом и Карлом явно случилось что-то не то, но она даже ...не могла на мгновение поверить в то, что сейчас было сказано про ее мать.
— Вы все ту рехнулись, — прошептала она.

— Да, — захихикал отец. — И в этом виновата только ты.

Прижав ее к холодно деревянной двери, он улыбнулся, и Гвен стало по-настоящему страшно.
— И так как ты во всем виновата, стало быть, ТЕБЕ и расплачиваться.

— Чем? — закричала Гвен. — Вы молодцы, ребята! Я без работы, одна. Что я могу...

Но тут она осеклась, увидев похоть в глазах отца.
— Я хочу тебя, — сказал он. — Ты украла мою жену, и теперь должна занять ее место.

Все с нее хватит — больше она не может это выслушивать. Резко выбросив вперед ногу в розовой туфле на шпильке, Гвен со всей силы пнула родителя по яйцам, отправив его в нокдаун. Прежде чем он отошел от удара, она выскользнула за дверь и прыжками побежала через газон. Гвен понятия не имела куда бежит, все, что ей хотелось — как можно скорей убраться подальше из родного дома.

* * *
— Звонят, ты откроешь?

— Конечно, — я улыбнулся, вытер руки о полотенце и пошел к двери.

Шар и я уже почти три месяца жили вместе, и все шло просто замечательно. Я чувствовал, как наш ребенок растет внутри меня, и даже не думал о том, что поднабрал вес.

— Иду! — крикнул я, когда отчаянный стук в дверь повторился.

К двери я подошел с улыбкой, но когда открыл ее, то у меня челюсть отвисла:
— Г... Гвен.

Она выглядела такой же испуганной, но я тут же почувствовал, что причина ее страха в чем-то другом.

— Мам? — спросила она, словно не верила собственным глазам.
— А... — что мне ей сказать? Конечно, хотя я и заперт в теле матери, но я совсем не она. Мне очень хотелось обнять сестру, успокоить, но я больше не был ее братом, по крайней мере, не в глазах