Перфомобиль Саши Зуева

время почти не доставляли никакого удовольствия. Конечно ощущать во рту пульсирующею плоть было приятною. Обычно с утра, когда Саша мастурбировал, он вызывал в памяти именно эти ощущения. Но с другой стороны они все более отдалялись друг от друга. Их слияния стали превращаться в чисто механические, автоматические действия. Вначале, когда они только ступили на эту дорогу, влекомые любопытством и тайными желаниями, во всем этом был привкус новизны и запретности. Тем более, что гомосексуализм помогал лучше понять, очертить свои внутренние рамки запретного. Таня, жена Калугина, всячески помогала и поощряла эти эксперименты.

— Вы должны понять, прочувствовать это. Это бесценный опыт. — Повторяла она, глядя на то, как её муж вставлял в анальное отверстие Саши Зуева напряженный, фиолетовый член. — Это возможность побывать как на месте мужчины, так и женщины.

Конечно, отношения Саши и Калугина сразу же стали достоянием гласности в среде художников их города. Это было воспринято благосклонно, ибо известно, что гомосексуализм — непременный спутник поистине талантливых людей. Правда через некоторое время данная тема потеряла свою привлекательность, так как подобные отношения стали вполне обычным делом. Даже то, что их знакомый, художник Залепов держал дома свинью и время от времени использовал её в качестве сексуального партнера никого уже не шокировало, за исключением может быть соседей, которые просыпались ночью от визга хрюшки.

Когда Саша вышел из ванны, Калугин одевался.

— Тут такое дело, знаешь. Срочно вызвали. Позвонили. Отвлекли, как всегда. Заказчик вроде как наклевывается. Наверное вывеску делать будем. Бежать нужно, бежать. Ты не в обиде, Сашенька? Нет? Ну, тогда... А вот что: побудь у меня. Я совсем скоренько обернусь. Мигом. Ладушки?

После того, как Калугин убежал, Саша некоторое время смотрел телевизор. Затем направившись в комнату Михаила, служившую ему одновременно и мастерской. Там в одной из множеств коробок, что громоздились у стены, он нашел, что искал. Вставив кассету в видик, Саша устроился на диване.

На экране возник он же. Абсолютно обнаженный, с возбужденным членом, стоявший среди кустов. Где-то за кадром раздался смешок. Голос Калугина пробасил:

— Не мешать.

Затем более нежно:

— Давай Сашенька, начинай.

Саша Зуев на экране начал читать стихи. Одновременно с этим он обхватил рукой свой стоящий член и начал мастурбировать. Сначала медленно, затем все быстрее:

Жманали губами черные рваны

Входили гуртами в старые манны

На сером анклаве словами играли

И падали птицами горькими снами

Китайской правдой раздели чужие плечи

И падали сверху гурьбой в печи

Сгорали бумагой, кричали: Ахома!

И свастикой сердце вниз в катакомбы

Саша на экране неистово совершал движения рукой, закрыв глаза:

Не веришь? Не надо! Я знаю!

Смотри! Жманали губами и рвали

И пили вина, смеялись как эхи

Пришли чернобурыенедочеловеки

Саша на экране, и Саша на диване кончили почти одновременно. За кадром раздался голос Калугина:

— Молодец Саша! Поздравляю господа! — камера очертила круг, и стало видно, что за спиной оператора было как минимум десять человек, с любопытством наблюдавших прилюдную мастурбацию. — Я думаю перфоманс удался, господа. Не так ли?

Камера вновь вернулась к Саши. Он стоял весь красный,