Слесаря — 1984

что называется, исчерпан...

Аркадий мягко освободился от женщины и вытер лоб:

— Маразм, правда?

— Да нет... — я, кажется, начинал понимать, в какую историю влип. Но это мне даже нравилось.

— Тогда пошли! — Аркадий решительно схватил меня за руку, — я еще не кончил, а работа не ждет! Вперед!

— Это меня радует! — воскликнул я, и мы, поглядев друг другу в глаза, расхохотались.

Мы ринулись в глубь цеха и, обернувшись, я увидел, что Людмила Васильевна в изнеможении опустилась на пол. Ее ноги были широко разведены, кроваво зияли вымазанные спермой отверстия. Начальница цеха мочилась, а какая-то незнакомая мне девица жадно вылизывала её, ловя ртом терпкую струю...

«Ночная смена» едва набирала обороты, но работа в цехе кипела вовсю...

Владимир Иваныч, зажав член в тиски, натирал его толстым войлоком. Кряхтел мастер — его здоровенная елда ходуном ходила за щекой «Вафли» — похотливой девахи с соседней бригады, полногрудой как астраханские тыквы.

— Разогреваются, — определил Аркадий.

К нам подскочил невысокий жилистый парнишка. Глаза его горели.

— Это Шурик, — представил парнишку Аркадий: шофёр со склада А вообще — он вампир!

— Не пизди!

Аркадий, однако, смотрел серьезно.

— Да слушайте ж, мужики! — завопил Шурик-Вампир, — я только сейчас девчонок двух нашел, с ПТУ практикантки, мо-о-лоденькие!

— А где они?

— Я их в подсобке рядом закрыл, один ведь не притащишь — царапаются, кр-р-рысы!..

Зыкнув, Владимир Иваныч решительна отжал тиски и не пряча члена ринулся в подсобку. Шурик поспешил следом.

Через пару минут бригада обступила двух перепуганных девчонок. Им было около семнадцати.

— Ну, что делать будем? — мастер с вожделением оглядывал стройные девические фигуры. Правый глаз его нервно моргал.

— Пихаться будем... — вздохнул Владимир Иваныч: целки, небось?

— Жди, козёл! — сказала девочка, что была ростом пониже. Ее кофточка нахально топырилась пирамидками грудей, по-женски полные ноги были обтянуты лоснящимися лосинами.

— От тебя — не жду! — заметил Владимир Иваныч. Взгляд старого работяги потеплел, — Ну а ты, что молчишь, голубок? Девушка стояла, потупив глаза.

— Ты, Иваныч, скворечник-то опечатай — смущаешь девчонку! — ребята смеялись.

— Да неужто смушшаю!? — мозолистая лапа крепко легла на лобок девушки.

Та вздрогнула и лицо её порозовело.

— Оставь, Иваныч! — это произнес Витек. Он был совершенно голым. На груди его красовалась наколка: над океаном болтается сморщенный воздушный шар, а ниже подпись — «мы опускаемся!»

— Правда, Иваныч, — засопел мастер: давай-ка её лучше Самоваром угостим!

Рабочие воодушевились. Под общий хохот девочка была. водворена обратно в подсобку, а на дверь помещения была приляпана бумажка: «как увидишь целку, береги eё!»

— А ты — со мной! — Иваныч бесцеремонно потащил ту, нахальную, — За козла отвечать будем, козочка.

— Что такое «самовар»? А, Аркадий? — возбуждение, смешанное с любопытством снова колотило меня.

— Не что, а кто! Самовар — это круто... А, впрочем, чего я тебе рассказываю, еще не вечер — сам увидишь!

Аркадия вдруг обильно пронесло. Победно гикая, он украсил рожу зелёными разводами а-ля Виниту сын Инчучуна, и нещадно воняя, ускакал куда-то.

Совсем рядом раздавалась какая-то возня. Обернувшись, я увидел, что девушка почти раздета. Она располагалась на стуле, прогнувшись в поясе и выставив назад попку.