Коник (Очень грустная история)

не представляешь себе, КАК хорошо!, — и она счастливо засмеялась.

От этих волнующих воспоминаний сердце старика вновь защемило. Но на этот раз совсем по-другому. Нечеловеческая боль охватила все его истерзанное годами тело, и старик провалился в темноту. Он уже не почувствовал, как повалился на лавочку и не услышал громкий незнакомый женский голос: «Помогите! Дедушке плохо! Скорую! Вызовите скорую!!».

* * *

— Очнулся, голубчик! Ну и слава богу. Полежи, милок, сейчас доктора позову.

Сергей смотрел на незнакомую пожилую женщину в белом халате и мучительно пытался понять, что с ним происходит. Белый потолок, синие свежевыкрашенный стены и бьющий в нос характерный карболовый запах явно указывали на то, что он в больнице. «Милок? Какой я ей к черту милок?! Она ж мне в дочери годится!» Но эти мысли тотчас сменились другими: «Черт! Неужели не помер? Да сколько ж можно?! Когда это закончится?!». Слабость была настолько сильной, что он не мог пошевелиться, просто смотрел в потолок и ждал. Вскоре над ним склонилось добродушное лицо доктора средних лет в круглых старомодных очках.

— Ну что, герой, очнулся? Удивил ты меня, молодой человек, удивил!

— Где я?, — язык еле слушался Сергея, и он не узнавал собственного голоса.

— В больнице, где ж еще! Неужели не помнишь, как сюда попал?

— В парке... сознание потерял...

— В па-арке?!, — удивился врач, — да нет! Путаешь ты чего-то! С вокзала тебя привезли.

— С к-какого вокзала?

— Вопросы потом. На молоточек смотрим, — эскулап поводил перед его глазами серебристым инструментом, проверил пульс, уколол булавкой по очереди каждую руку и ногу, — Реакции нормальные. Очень странно. Видно, мало мы еще знаем про человеческие возможности. С такой травмой, и сам в себя пришел! После месяца в коме! Поразительно!! Недаром, видно, тебя Виктором назвали. Виктор — значит Победитель!

— К-какой Виктор? Меня Сергей П-петрович зовут...

— Да нет, парень!, — доктор взял в руки какую-то карточку, — Тебя с документами нашли. Анисимов Виктор Иванович. Герой-фронтовик, орденоносец. Бумаги твои из окружного госпиталя, где ты наблюдался, к нам переслали. И сослуживцы тебя опознали. Приходили недавно.

— Вы что-то путаете. Я Бояршинов Сергей Петрович. Вы дочери моей сообщили?

— Подмена личности? Очень интересно! Не знаю, огорчу или нет, но дочери никакой у тебя нет. Вообще родных нет. Детдомовский ты. А, кстати, сколько тебе, по-твоему, лет, «Сергей Петрович»?

— 79

— Мда... Но это ничего. Это пройдет. Если уж силы нашлись из такой передряги выкарабкаться, то и с этой напастью справишься.

— Какой напастью? Что со мной?

Врач вновь посмотрел в карточку:

— Так вот тебе не 79, а всего 27 лет. Сильная контузия головного мозга. Обширная внутренняя гематома в правом полушарии. Ранение получено 5 мая 1945 года. Частичная амнезия. Несколько лет по госпиталям потом мотался. Так ничего и не помнишь?

— Нет.

— Так это ж хорошо! Такое и правда лучше не помнить! Все! Напрягаться тебе нельзя. Лежи, отдыхай. А завтра с утра пришлю к тебе твоего ангела-хранителя. Весь месяц с тобой возилась.