Защемленное сердце

квадратик бумаги в клеточку.

Самое страшное — руки покрыты как бы шерстью, ногти как когти. Очертания головы через ткань непонятные, типа собаки, что-ли. А откинуть и сдохнуть от разрыва сердца — ума много не надо.

Так и подумал, в такой глуши нормальный человек разве выживет? Тут чтобы выжить, надо уподобиться Им, Человеко — волкам? Или оборотням. Вспомнил ночь со своей попутчицей в доме на болоте...

Зажал себе нос от запаха псины и бегом по скрипящим доскам к двери, а там двустволка прямо мне в лоб. Так в присядку и стоял. Голос сверху, с хрипотцой:

— Ждала тебя, суку, до последнего вздоха... Потом поняла, что тебя не увидит, взяла свою смерть в свои руки... Стволом приподнял мою голову...

— Что, обосрался от страха? Пушка не заряжена, не ссы!

Обнялись, хотя я его не вспомнил.

Валя быстро достала водку из рюкзака и быстро разлила в пластиковые стаканчики.

— За упокой! Человек с ружьем полез чокаться.

— Мужик, охуел что-ли?

— Точно охуел, потому что тут такое каждую ночь происходит...

Пошли к нему в гости. Просто невероятно много икон вдоль стен. Оказалось, что вообще это не его дом, просто кто-то тут жил. Он спрашивал у бабки, а она типа не поняла вопроса, короче, ничего не сказала.

Идем вдоль стены, крестимся и крестимся.

Сели у стола. Валя стала что-то доставать. Консервы какие-то. Снова водки. Мужик закурил. Молчит. Потом вдруг всполошился, что курит и разрешения у дамы не спросил. Снова затих.

Мужчина сказал, что зашел сюда случайно, потому что ее проведывал, как — будто она его вызывает сюда. Сильная она была духом. И даже щас. И вас сюда притащила. Точно.

Он поднял в тишине палец вверх. В буфете стеклянный бокал звонко лопнул покрывшись сеткой трещин, посыпался на полку... У всех побежали мурашки.

— Записку, наверное, хочет, чтобы прочитали. А страху столько...

— А не видел я бабку еще с СССР. Потом как все посыпалось. Это ей все иконы сюда несли, когда уезжали. Лесхоз же сократили.

— А ты сейчас запах почуял?

— Да, но какой-то странный...

Она же цветы очень любила. И они до сих растут... ими пахнет.

— А кто их поливает?

В воздухе повисла непонятная тишина. Все переглянулись, ища в глазах собеседников ответ.

— Ответ в ее руке. В этой записке. Но никто ее не хочет читать. Скорее всего ждет на погосте.

Валя встала и взяла из буфета кружку, поставила перед собой и отдернула руку. У нее были большие от страха глаза.

— Она же горячая, блин...

Все уткнулись взглядом на темную от чаинок горячую воду, она медленно вращалась, как — будто кто — то ее мешал, запахло малиной...

Выбежали, задыхаясь, на свежий воздух.

— Я же говорил, тут не чисто. Или слишком чисто.

А где тут кладбище? — спросил я, вспомнив последнюю фотку.

— Так мы в нем и находимся! Увидели свежевыкопанную яму. Подошли. Гроб уже там. Взяли по горсти земли. Бросили. Ударила молния в ее дом, Загрохотал гром, пошел стеной дождь. Потоки воды смывали землю в глубокую могилу.

Дождь 

---

---

Вернуться назад