Рабочий день середины мая или пять лет после. Часть 1

голубого картона, стилизованной под облака — «РАЙ». Когда я закрыл за собой первую, обратил внимание, что она изнутри черная и несет на себе нарисованные, в стиле горящих угольков, буквы «АД».

Внутренняя дверь распахнулась, и в глаза нам ударил яркий солнечный свет. Длинный коридор с окнами по всей длине упирался в огромное «французское окно» в пол с видом на Реку.

Челюсть моя отпала.

— Ни хуя себе, — присвистнул я.

— То-то и оно, себе — ни фига. — В тон мне, но как-то очень громко в повисшей почти мертвой тишине сказал Макс.

— Объяснишь?

— Конкурс «цех года» помнишь, кто выиграл?

— И?

— Приз семьсот тысяч, на всех. Мы и решили половину спустить на ремонт, но ушло всё.

— А «рай — ад» чья идея? Вообще очень круто.

— Это Танюшка Гололёдова. Там с начала одна дверь стояла «Райская», но шум проходил.

Я не любил к ним заходить, потому что всё тут напоминало ад, как есть, а «мастачка» больше была похожа на преисподнюю. Обычно я выманивал их вниз в курилку, или приглашал к себе.

Новая мебель, правда, самая дешевая, нашего же производства, но всё равно круто. Умывальник, уборные с белоснежными писсуарами и унитазами (отдельно мужская и женская), душевая на 8 кабинок. Помыл руки, и меня повели в раздевалку. Просторные вещевые ящики, удобные, скамьи со спинками. Столовая, «своя», на всю смену, с холодильником, «микроволновками» и даже телевизором. Кондей в каждом помещении.

— Здорово, — выдохнул я, — намекну своим, что надо побороться.

— Поборись. Чего приперся.

— Ругать вас пришел. Там в последней партии не стружка, а шелуха от семечек с корой. Мы «прессанули» первую пачку, а она... ну ты понимаешь... не стану материться, но очень хочется.

— Нет, не понимаю.

Я вынул из кармана образец плиты и пальцами раскрошил его над урной я бумаг.

— Так понятно?

— И что делать?

— Добавили смолы чуть больше, из запасов нормальной стружки домешали, но всё равно, выше второго сорта не получилось. Я написал 8, но там этого говна — процентов 30—35.

— Спасибо. Это мы ремонт отпраздновали. — Потупив взгляд, Максим покачал головой.

— Следующую партию отбирайте лично, мне нужна экстра, чтобы хоть как-то вытянуть качество. Иначе по инерции сначала «люлей» мне, потом «люлей» тебе, а потом «люлей» тебе от меня лично.

— Не пугай — пуганные.

— Да, вот еще что, технолога нашего видел?

— Порушина?

— Его. Спрашивал: «не забыл ли я...», а я забыл.

— У него «Бёздник» или нет?

— Не, день рожденья у него в марте, мы на шашлыки на турбазу ездили.

— Тогда что?

— Вот и я думаю.

— Погнали, спросим? — Предложил Макс.

— Давай, только там, боссы по территории лазят.

— Отмажемся. — Сказал он, выталкивая меня в «адскую» жару цеха.

В этот раз нам повезло, начальство испарилось, и мы, незамеченными, попали в административный корпус.

Лифт поднял нас на четвертый этаж.

— Куда? — Моисеенко развел руками, показывая длинный коридор расходящийся влево и вправо.

— Четыреста тридцатый. — Я потянул его влево, за собой.

Постучав в дверь, приоткрыл её и засунул в проем голову.

—