Загнанных лошадей пристреливают

Подпрыгнув, как можно выше, она перескочила через груду обломков и лежавшую среди них «лошадку». Госпожа Анна, не удержавшись на месте возницы, с криком повалилась внутрь коляски, к счастью, выпустив из рук цепочку.

Финишная ленточка обожгла тело Тани, как раскаленная проволока. Девушка, наткнувшись на какое-то препятствие, начала оседать на колени. В глазах стояла черная пустота, дышать было очень тяжело из-за сумасшедшего биения сердца. Из раскрытого, как у рыбы, выброшенной на берег, рта текла кровавая пена.

Таня уже не чувствовала, как Антон бурчал себе под нос, наделяя госпожу Анну и её подругу самыми крутыми эпитетами, отцеплял «лошадку» от коляски, как, кряхтя, нес её на руках в отведенный им загон.

Когда она открыла глаза, была уже глубокая ночь. Это девушка поняла по нескольким ярким звездам, висевшим над маленьким окошком, и огромному диску Луны. Таня приподняла голову, чтобы рассмотреть жилище, в котором она находилась, но чья-то рука принудила её лечь.

— Тебе лучше не вставать, — прогудел хриплый бас.

Девушка замерла от неожиданности и страха. Голос принадлежал Антону. Она еще помнила, как этот алкаш насиловал её. Неужели и сейчас он примется за старое?! Но мужчина не подходил к ней, а уселся на стуле и смотрел в окно.

— Тебе лучше полежать, — снова сказал он, — Можешь считать, что получила выходной.

Таня обнаружила, что не связана. Не было и ошейника. Кто-то даже отстегнул цепочку от её колец. Голову не сжимал резиновый шлем. Девушка лежала на мягкой перине, накрытая легким шерстяным одеялом.

— А где госпожа Анна? — спросила она.

— Анька со своей подругой празднует победу, — усмехнувшись, сообщил Антон, — По этому случаю обе надрались, как свиньи, и теперь развлекаются в спальне. Ох, не завидую я Лике. Ей, в отличие от тебя, сейчас приходится несладко.

— А кто это? — не поняла Таня.

— Кто? — мужчина помрачнел, — Моя дочь. Та самая служанка, которая ухаживает за тобой.

— Я пыталась с ней заговорить, — призналась девушка, — Но получала только подзатыльники.

— Нечего с ней говорить, — угрюмо ответил Антон, — Она тебе всё равно ничего не скажет. Она нема от рождения, но, как ни странно, всё слышит.

— Теперь всё понятно, — вздохнула пленница.

— Ничего тебе не понятно! — злобно бросил Антон, — Если бы её мать не баловалась всякой гадостью, девочка могла бы родиться здоровой. Хорошо еще, что так получилось. Могла бы и уродом родиться. Я из-за этого и начал пить.

— А почему ей сейчас плохо? — не унималась Таня, — Она живет в доме, сыта, одета, её не бьют.

— Бьют и сильно, — посетовал мужчина, — И очень часто просто так, для забавы.

— Зачем? — изумилась девушка.

— Я же говорю, — Антон, порывшись в своих карманах, вытащил оттуда старую потертую трубку, — Для забавы. Но этим только Анька грешит. Инесса не такая стерва, хотя, и на ней грехов немало.

— Но она такая спокойная всегда, — пожала плечами Таня.

— А знаешь ли, милая глупая лошадка, — нараспев произнес Антон, — Что именно она, эта твоя спокойная дама и подала идею