Загнанных лошадей пристреливают

Я тебя разбужу, когда придет время.

Девушка зарылась носиком в его плечо и очень скоро засопела, погрузившись в спокойный беззаботный сон. Антон видел, как она улыбалась. Может быть, этой девчушке снилось что-нибудь приятное.

Таня открыла глаза. Она вновь лежала в своём загоне, крепко связанная, с заткнутым ртом и ошейником, от которого тянулась к стене толстая цепь.

— Я сменил тебе подстилку, — Антон наклонился над ней и погладил по голове.

Дверца скрипнула, и в закуток, где находилась девушка, вошла служанка. Таня взглянула на неё, но быстро отвела взгляд. Прислужница выглядела измученной. В уголках губ запеклась кровь, на правой щеке был виден след от ладони. Под глазом назревал лиловый синяк.

— И тебе досталось сегодня ночью, — подумала Таня, — Наши господа умеют благодарить за службу.

После утренних процедур «лошадку» вывели во двор. Пока Антон запрягал её в коляску, Таня взглянула на дрессировщицу. Госпожа Анна выглядела не лучшим образом: помятое лицо, мешки под глазами, дрожащие руки.

— Свободен, — прохрипела Анна, взбираясь на козлы.

Хлыст обжог Танину спину. Девушка дернулась с места и побежала по песчаной дорожке, направляемая вожжами наездницы. Постепенно её мускулы разогрелись, и дрессировщица это почувствовала. Щелчок хлыстом, потом еще один, и вот уже лошадь несется во весь опор. Перед глазами мелькают деревья, от которых рябит в глазах, а госпожа Анна всё хлещет по спине, наращивая темп.

— Тр-р-р! — палка больно впилась в уголки рта.

Таня остановилась и шумно выдохнула. Перерыв.

Так прошло полгода. За это время Таня участвовала в нескольких заездах, и после каждого её, еле живую, уносил на руках Антон. А ночью, когда девушка приходила в себя, они занимались любовью. В эти часы девушка была самой счастливой на свете. Её любовник был аккуратен и нежен. Его грубые натруженные руки осторожно ласкали её кожу, его немного суховатые губы согревали её возбужденную плоть. В эти минуты Тане совсем не хотелось думать о том, что с рассветом её снова запрягут в тележку и будут гонять по дорожкам, нещадно избивая кнутом и понукая громкими криками.

Погода с каждым днем всё ухудшалась, но дрессировщица с упорством барсука заставляла «кобылу» бегать по дорожке, не обращая внимания на грязь и промозглый ветер. После каждой тренировки Таня не могла пошевелиться, а её спина, избитая в кровь, гудела, как неисправная трансформаторная будка. Но утром Анна упрямо гнала девушку по кругу, увеличивая темп и усиливая удары хлыстом.

Однажды, когда на улице неожиданно пошел мокрый снег, и тренировку пришлось отложить, Таня услышала, как её дрессировщица спорила с госпожой Инессой.

...— Мне кажется, дорогая, — говорила Инесса, — Что потенциал кобылки иссяк. Пора подыскать ей замену.

— Я так не думаю, милая, — возражала Анна, — Лошадка может еще раз выступить на предстоящих гонках.

— А если она проиграет? — настороженно спросила женщина.

— Ну-у, — дрессировщица сделала паузу, но потом продолжила, — Загнанных лошадей пристреливают.

— Хорошо, договорились, — в голосе Инессы послышались нотки раздражения и недовольства, — Но я не люблю проигрывать.

— Я тоже, — с усмешкой ответила Анна, — 

---

По принуждению

---

Вернуться назад