Доброволец

ваш паспорт, — на пластиковую крышку перед ней упала книжечка в чёрной обложке.

— Ага, хорошо, — приёмщица взяла её, — таким образом, вы, действительно, Ткаченко Евгений полных восемнадцати лет, проживающий по адресу улица Пригородная дом двенадцать?

— Да.

— Хорошо, подождите немного. — Поднявшись, она достала из металического шкафа синюю папку и, приклеив к ней розовый стикер, сначала, положив в файл, закрепила в ней бумагу, над которой работала, затем, отправив в мусорную корзину обложку, пробила дыроколом паспорт Евгения, также утвердив его на металлических фиксаторах.

— Теперь... Учитесь?

— Да.

— В таком случае, мне нужен обходной с места вашей учёбы. Как я понимаю, вот он, — говорившая опустила глаза. — Хорошо, ждём.

Ознакомившись с «бегунком», чиновница засунула его в папку следом за паспортом.

— Осмотр делали?

— Что? — Не расслышала, а, быть может, от волнения не сразу поняла её жертва.

— Медосмотр тебе делали, — как — то сразу намного грубее и с явной неприязнью спросила женщина. — Отвечать «да, госпожа», «нет, госпожа». Сам согласился, нечего теперь.

— Нет, госпожа.

— Кать, не в службу а в дружбу...

— Хорошо. — Тихо загудев, принтер выдал два листа, тот час же скреплённых, но не отправившихся в папку, а оказавшихся поверх неё.

— Инвентаризацию, как я понимаю, ты тоже не проходил.

— Нет, госпожа.

— Опять печатать? — Прозвучало со стороны другой сотрудницы.

— Нет, у меня есть, — поверх папки лёг ещё один бланк.

— Так, теперь... Юля, подойди пожалуйста.

До того стоявшая у двери тоже полноватая женщина лет тридцати с с длинными рыжими, но не вьющимися, а прямыми волосами подойдя сзади, взяла Евгения за плечи.

— Пусть подождёт, — как — то равнодушно произнесла сидевшая за перегородкой, — у меня тут ещё одна. Как закончу — обоих в приёмный бокс.

— Ясно. Руки за спину, — обратилась она к молодому добровольцу.

Стоило молодому человеку выполнить эту команду, как его запястья оказались чем — то связанным.

— Теперь ко мне лицом.

Он повиновался.

— Иди к ближней стене, — Юля кивнула на бывший между двух почти доверху замазанных краской окон, где висел какой — то кабель. — Быстрее.

Почти бегом юный раб приблизился к указанному ему месту.

— Два шага назад. Кругом.

Стоило ему повиноваться, как в сопровождении болезненного хруста его скрученные за спиной руки оказались поднятыми почти на уровень затылка. Затем провод оказался зафиксирован между запястий парня, после чего под какой — то механический шум его потянуло вверх, так что стоять теперь он мог только на носках. Боль была адской, но хуже всего было то, что ни сочувствия, ни осуждения, ни даже злобы не было на лицах сотрудниц. На них, можно сказать, вовсе ничего не было. Все продолжали делать свою работу. Немного разгоняла эти грустные мысли чудесная округлая попка стоявшей у стойки девушки, юбочка и трусики на которой теперь почти ничего не скрывали. Но и её хозяйка стояла, мелко подрагивая в ожидании неизбежного под всё такими же невозмутимыми взглядами.

Через несколько минут, когда, по — видимому, и дело не имевшей средств для платы за обучение девушки было начато, сотрудница, открыв дверь,