Белый ангел — чёрный демон

осторожно, не ...создавая лишнего шума, приблизился к висевшей на одной петле дощатой двери и медленно отворил её.

— Я знал, что ты пойдешь за мной, — раздался за спиной хриплый голос.

Горн резко обернулся и выхватил клинок. Лишь в последнее мгновение он задержал руку. Перед ним, привалившись к стене сарая, стоял Кулл. Он даже не пытался защищаться. Одежда на нем была совсем изорвана, повязка на плече намокла от крови. Видимо, рана, нанесенная несколько дней назад, не затянулась и теперь кровоточила. На лысой голове чернел свежий рубец.

— Не трать силы, господин, — тяжело дыша, прохрипел Кулл, — Я не буду даже защищаться. Если пожелаешь, можешь прикончить меня.

— Успею еще, — Горн вложил кинжал в ножны, — Как ты здесь оказался?

— Долгая история, — отмахнулся раб, — Я сбежал от графа. Но я еще вернусь.

— Зачем?

— Ну, уж не для того, чтобы поблагодарить его за заботы, — с ехидной ухмылкой пробормотал гигант, — Я...

Вдруг глаза его закатились, и Кулл начал медленно оседать на землю. Его смуглая кожа начала окрашиваться в мертвенный белесый цвет. Горн, недолго думая, подхватил раба и втащил в сарай. Уложив его на соломенную подстилку, он присел рядом.

— Убей меня, господин, — прошипел Кулл, силясь приподнять голову.

— Лежи тихо, — приказал ему Горн, — Я скоро вернусь.

Кулл обессилено уронил голову на солому и провалился в забытье. Молодой человек снял плащ и укрыл им раба. Выйдя на улицу, он быстрым шагом направился в кузню. Примус, выслушав его, прихватил какие-то склянки и инструменты, и они оба направились в трущобы.

— Не понимаю, зачем Вам это всё нужно, — бурчал кузнец, еле поспевая за Горном, — Сначала эта рабыня, но тут я еще могу что-то уразуметь. Потом полуживой раб. Кто будет следующим? Я не удивлюсь, если им окажется Гант или кто-то из его шайки.

— Вот и хорошо, — усмехнулся юноша, указав на пролом, — Мы пришли.

Примус оказался не только хорошим кузнецом. Горн с восхищением наблюдал, как он ловко обработал рану, остановил кровь, потом, достав из сумки длинную тонкую иглу и жилу, аккуратно зашил её и наложил чистую повязку.

— Где ты этому научился? — спросил юноша.

— Я несколько лет жил в казармах, — вытирая руки, ответил Примус, — Всякое бывало. Порой и врачеванием приходилось заниматься, когда солдаты в пьяном угаре мечами махали. Говорили, что у меня рука легкая.

— Они правы, — Кулл открыл глаза, — Я ничего не почувствовал.

— Встать сможешь? — Горн присел к рабу.

— Попробую, — гигант, кряхтя, поднялся на ноги.

— Глотни вина, — Примус протянул рабу тыквенную флягу, — Оно придаст тебе силы.

Кулл с жалостью припал к горлышку потрескавшимися губами. Вскоре его лицо покрылось густым румянцем, а глаза заблестели. Встав на ноги, он, покачиваясь, направился в дальний угол своего убежища. Порывшись в куче соломы, раб вытащил оттуда парусиновый мешок.

— Господин, — слабым голосом произнес он, — Что я должен сделать, чтобы заслужить Ваше прощение?

— Расскажи, почему ты сбежал от Себастьяна, — пояснил Горн, — Но не здесь. Сейчас у меня нет времени. Я