Перед рассветом

подругами принесла с горного озера две корзины с карпом и угрями. А старая Лугунья замесила тесто для лепешек.

— Скоро и за тобой придет жених, — сказал вождь и грустно вздохнул, — И тогда я смогу спокойно отправиться в долгий путь к нашим предкам.

— Не надо, отец, — девушка обхватила Момато за руку и прижалась к его плечу губами, — Я еще не выбрала себе жениха. А если я полюблю человека из нашей деревни?

— Тогда вам придется уйти и жить отдельно, — улыбнулся вождь, — Таков наш обычай. Вы создадите новое поселение, и тогда наш народ умножится.

Пиршество было в самом разгаре, когда к берегу пристали четыре большие лодки с вооруженными до зубов людьми, которыми командовал высокий офицер в богато расшитом камзоле и огромной шляпе с роскошным плюмажем. Вытащив из-за пояса мушкеты и обнажив клинки, они с дикими криками бросились к деревне, круша на своем пути всё, что попадалось им под руки.

В деревне началась паника. Люди, позабыв о женихе и невесте, бросились в лес, но оказалось, что путь к спасительной чаще был отрезан. Разбойники, прекрасно знавшие повадки местных жителей, окружили поселение со всех сторон, и никому не удалось выскользнуть. Постепенно сжимая кольцо, бандиты согнали всех жителей в центр. Отдельный отряд выволакивал из лёгких тростниковых хижин тех, кто надеялся спастись в родных стенах, а сами лачуги поджигал.

— Кто вы такие, и что вам от нас нужно? — закричал вождь, но получил удар в живот и рухнул на землю.

— Тихо, макаки! — крикнул предводитель, когда его люди, орудуя хлыстами, согнали всех в центр, — Меня зовут... А в прочем, это уже не важно. Вы, вернее, те, кого мы оставим в живых, будут звать меня Хозяином. А остальным знать моё имя ни к чему. Этот верзила у вас главный?

— Это наш вождь, — выступила вперед старая седая Лугунья, — Великий и мудрый Момато.

Бандиты разом разразились диким хохотом, сопровождаемым выстрелами и размахиванием сабель. Главарь, выждав несколько минут, поднял руку вверх, и его команда сразу же замолчала. Кивнув в сторону всё еще лежавшего на земле вождя, он приказал поставить его перед собой. Сам же уселся на то место, где еще совсем недавно восседал сам Момато.

Ну, что, обезьяна? — с усмешкой спросил главарь, когда его люди пинками и хлыстами подняли вождя и поставили на колени, — Ты, говорят, здесь самый главный и самый мудрый?

— Я — человек, — гордо ответил Момато, попытавшись встать на ноги, но снова был избит.

— Закрой пасть, черномазая скотина! — взревел главный бандит, — Ты не имеешь права называть себя человеком! Потому что здесь я — человек, а ты — грязная вонючая тварь.

Момато гордо вскинул голову и вдруг плюнул человеку в шляпе прямо в лицо. Тот побагровел от злости, а его подручные застыли в немом недоумении, не зная, что делать дальше. Главарь, чуть подавшись вперед всем телом, прошипел, как змея, готовая к атаке:

— Тебя повесят за ноги на самой высокой пальме, макака! Смерть