Уездные розги. Глава третья: Кузина Сашенька

меня.
— О! Дорогая кузина! Я не могу принять от вас столь щедрый дар! К сожалению, у меня нет средств для того, чтобы иметь собственный выезд. Где я буду держать лошадей? К тому же их еще и кормить надо, не так ли? Но, ежели вы хотите меня облагодетельствовать, отдайте мне этот подарок деньгами.
— Деньгами? У меня не так много денег при себе...
— Вы можете отдать мне по частям.
— Рублей двести я, пожалуй, смогу заплатить вам сегодня.
— Пятьсот, Сашенька!
— Двести за визит.
— Хорошо, будь по вашему. С вами невозможно спорить, кузина.

Она вынесла мне конверт. Никитка смотрел на него как завороженный. Сашенька заметила это, улыбнулась, достала перламутровый ридикюль и вынула оттуда десять рублей.
— Ах, какой славный мальчик, — сказала она, протягивая ему деньги, — Ты будешь меня любить?
Глаза Никитки расширились от счастья, он упал на колени, схватил Сашенькину ручку с деньгами, покрыл все это горячими поцелуями.
— Матушка! Голубушка! Да я за вас — хоть в огонь, хоть в воду, хоть в говно! Прикажите! Что угодно сделаю!

Я посмотрел на часы.
— И правда, кузина, начнем-с. Нам с Никиткой еще домой засветло доехать надо.
— Торопитесь к votre petite camélia? Я бы на вашем месте все-таки узнала, кто она такая.

Мы прошли в роскошную Сашенькину спальню.
— Ну, покажите же мне вашего любимца!
— Никитка, раздевайся!
— Боже! Настоящий Амур! Словно сошел с картины Бугро! Какие руки! Ах! Какие плечи!
— А какая задница!
— Да! Она просто создана для порки! Давайте высечем его немедленно!
— За что?! — возмутился Никитка.
— Не беспокойся, Никита: ни за что — просто для удовольствия.
— В следующий раз — не поеду, — буркнул Никитка, укладываясь ничком на низкую оттоманку.

Сашенька достала плетку. Я потрогал ее: кожа мягкая, видно, сделана специально для развлечений в будуаре. Плеть звонко щелкнула по гладкой белоснежной ягодице. Никитка вздрогнул. Сашенька била умело, ловко, смачно. Вскоре все тело Никитки равномерно зарумянилось.
— Хотел бы я оказаться на его месте, — сказал я, подставив руку под удар.
Плеть захлестнула, обвилась вокруг запястья.
— За чем же дело стало, дорогой брат? — Сашенька обворожительно улыбнулась. — Прошу вас, раздевайтесь!
— Только после вас, кузина. Впрочем, что это я?! Вы — наша хозяйка, вы повелеваете — мы подчиняемся. — Я снял с себя сюртук и рубашку, — Сойдет?
— Вполне.
— А ты, Никита, не сиди без дела! Полезай вниз — ублаготворяй барыню!

Никитка занял свое место под юбкой. Я встал перед Сашенькой.
— А вы, братец, красивы! Все также красивы! Никитка, конечно, лучше, но зато вы дороже.
Сашенька сочно хлестнула меня по спине.
— Противный альфонсишка!
Плеть приятно обжигала, унижение служило хорошей приправой.
— Букетник! Monsieur aux camélias! Цветочки с лотка продает, и собой заодно приторговывает, залежалым товаром! Ни чести, ни совести. Ради денег на все готов...

Удары и оскорбления лились на меня потоком. Мне все это очень и очень нравилось. Я решил поддержать игру:
— Русскому человеку честь — одно только лишнее бремя. Мы с Никитушкой люди бедные — нам на честь смотреть нечего.
— Ах ты бедненький мой!