Штука. Часть 5

руку на затылок сыночка, провела рукой по волосам, раз, другой, а затем сильнее прижала его к себе, наслаждаясь поцелуем.

Рука мальчика коснулась груди, быстро пробежала по большому упругому полушарию, а потом соскользнула ниже. Пробежала по животу, направилась было еще ниже, задев резинку трусиков, а потом осталась на животе и принялась скользить по нему.

Лежать со своим мальчиком на одной кровати, практически голой, целоваться с ними, позволять их рукам скользить по своим большим нагим сиськам — что может быть прекраснее? Я чувствовала не только любовь, но и свободу, которой никогда раньше не ощущала. Пьянящую звериную свободу, отрицающую любые границы.

«Действительно, — подумала я, неистово отвечая на усиливающийся поцелуй и прикосновения требовательного языка к моему языку, — именно так матери и должны отвечать на поцелуи своих детей: нежно и в то же время сильно, открыто, ничего не боясь, ни о чем не волнуясь. Ведь любви неведомы границы. Я хочу, чтобы между мной и моими детьми не было никаких границ, чтобы мы всегда были открыты друг другу».

Денис, оторвавшись от моих губ сказал:

— Мам! Ты у меня самая лучшая!

Я не могла ничего сказать в ответ. Лишь притянула его к себе и слилась в поцелуе. Губы матери и сына не размыкались, наши языки нашли друг друга и пытались сплестись, проникнуть глубже в рты.

В этот миг я и представить не могла, что сколько-то минут назад стыдилась того, что происходит. Что противилась собственному сыну, отказывалась раздеваться, не хотела целоваться с ними.

Одна за другой, рушились преграды, установленные в моем сознании воспитанием, им на смену приходила небывалая свобода. Голосок, говоривший, что так нельзя, уже практически не звучал, что-то другое, поднявшееся из самых глубин, темное, звериное и неописуемо прекрасное, легко оттеснило его и продолжало гнать прочь.

«Нет ничего лучше! — восхищенно подумала Я, подставляя губы и грудь сыну. Нет ничего лучше, чем лежать здесь практически голой, подставлять себя, всю себя его ласкам».

Но на мне еще оставались трусики, последняя символическая преграда, последний барьер перед тем, как предстать перед сыночком во всей наготе. «Ох, милый мой, — проскользнула в моем сознании мысль, которую я не могла высказать, потому что рот мой все еще был занят поцелуем с сыном. — Если бы ты знал, как я тебя люблю! Я могла бы затопить тебя своей любовью!

Ладони Дениса безостановочно гладили мои груди, мяли и сжимали их, пальцы играли с сосками, а губы переместились на шею.

Наслаждение вновь охватило меня, теплой волной растеклось по телу. Мне казалось, что тысячи маленьких иголочек показывают кончики пальцев на руках и ногах.

Мой сын поцеловал шею, грудь, живот и стал двигаться ниже. Его губы коснулись больших бедер — ими я гордилась, тратила на них бесчисленные часы в спортзале.

— Красота какая! — восхищенно протянул Денис, целуя их.

Мне показалось, что его поцелуи стали еще горячее. «Как же они близко от моей промежности, — со страхом и восторгом подумала Я. — Совсем немного — и... «. Я потянулась от удовольствия,