Две сестры

другу. Ровно так Кирилл и планировал. Среди прочего он мельком упомянул, что на работе к нему пристает одна девушка, коллега, узнавшая, что у него жена в отъезде. Тему он не развивал, это был только заброс на следующий этап. А уже засыпая, отвернувшись от Иры, он сказал:

— Ир... Знаешь... (он будто искал и не находил слова) Ты — лучше...

— Лучше кого?, — с притворной насмешливостью, но на самом деле внутренне замирая, спросила Ира.

Но Кирилл промолчал. Воображение действует лучше любых слов. Лучше той коллеги? Лучше сестры? Лучше любой другой девушки?

На следующий вечер у него был запланирован важный этап. Предстояло признаться в любви, не признаваясь в любви. Он помнил взгляды сестер на свадьбе, ставил на их конкуренцию и к этому моменту уже засыпал Иру похвалами, хотя старался сделать это завуалированно, чтобы это выглядело искренним признанием, а не фальшивой лестью. Оставался самый крепкий аргумент преимущества Вики — она Кирилла раскрутила на свадьбу, пусть животом, а младшая Ира пока что никого не раскрутила, пусть и не потому, что не могла (могла еще лучше сестры), просто вся семья ее подавляла, играя на стороне старшей, любимой Вики, делая из Иры золушку.

В этот вечер он вел себя не то чтобы холоднее, а более испуганно. Делал все то же, но так, будто что-то мучало его. Сладко, хорошо, но непозволительно. Как прекрасный цветок в руках, который боишься запачкать, загубить своим прикосновением, но и не можешь сдержаться, чтобы не прикоснуться. Вечером в постели, во время трепа, он много говорил об этой коллеге, которая его осаждает для секса, и так выходило, что коллега та просто кладезь достоинств. Но он держится, хотя и с трудом, потому что он честный и верный семьянин. Наверное поэтому держится. Хотя большинство мужиков на его месте, конечно, давно бы уже выебали коллегу (он так и говорил «выебали»), поскольку у нее и сиськи и письки на пять с плюсом, и потом у него уже полгода воздержание. Он совсем не осуждал Вику, а просто констатировал, что конечно же она и не могла ему в полной мере давать, поскольку перед родами, после родов, все такое, но в общем это мучительно, и другие мужики бы давно сдались, потому что нечестные. Ира целиком погрузилась в перепитии служебного романа, осуждая коллегу и сочувствуя Кириллу, а что рука ее была зажата между ног и время от времени теребила влажную щелку, заставляя стискивать зубы и не выдать себя стоном — то Кириллу откуда было знать?

Вот тогда он и выдал себя.

— А знаешь. Я на самом деле вру. Ну, не вру, а не всю правду говорю. Я боялся сказать, а сейчас вдруг понял, что должен. Помнишь нашу с Викой свадьбу?

— Конечно.

— Вот тогда я пожалел, что женился на Вике, вовремя не разглядел тебя, а потом было уже поздно. Конечно, это не значит, что ты обратила бы внимание на меня, но лучше