Низвержение

и вещи какие-нибудь... Чмошница чмошницей, но ведь перед людьми неудобно! А там, как знаешь. Вассал моего вассала не мой вассал.

Это Света помнила с шестого класса.

Валентина Сергеевна вышла.

— Лен, а где твой папа?

— В своей комнате. Но к нему нельзя, мама не разрешает посторонним к нему ходить. Но потом я обязательно его покажу! Через недельку-другую.

— А как вы...

— Всё. На сегодня хватит вопросов. Потом сама все узнаешь. Теперь белье... Что же тебе дать? Вот, на красное! Одевайся!

Она протянула Свете трусики и лифчик. Кружевное белье! Света такое только у мамы видела, когда она ещё была жива, да в магазине белья на витрине.

Света надела трусики и лифчик. И то и другое было, конечно, велико.

— Маам! Иди, глянь!

Валентина Сергеевна заглянула в комнату.

— Отлично! Так она ещё униженней выглядит! Молодец, Лена. Давай, в том же духе продолжай. Сегодня, пожалуй, больше не буду тебя в рабстве держать. В выходные отыграюсь!

Она подмигнула дочери. Та послала воздушный поцелуй.

— Вот. Видишь, я и рабыня и дочка. И с тобой так же хочу. Ты ведь хочешь так?

— Конечно! — выпалила Света. Мне и рабыней нравилось, но так... Это же здорово!

— Только не слишком зарывайся. При девчонках — ты только чмошница! Машка с ума сойдёт, если узнает. Она ведь в меня влюблена! А ты?

— Нет. Просто мне нравится быть твоей рабыней.

— На вот, ещё. Мои джинсы старые. Ты худенькая, тебе как раз будут. Тааак... Держи сумку. Платье, купальник, вот свитер... Кроссовки ещё возьми! Ну, все. Сумку в следующий раз вернёшь! И не забудь! Жди звонка!

Света пришла домой, заперлась в комнате. Перемеряла все, что дала Лена. Какие-то вещи были впору, но все белье — явно бывшее Валентины Сергеевны.

Свете нравилось, как она выглядит в белье не по размеру. Чашки бюстгальтера были почти пустые, это придавало ей несчастный вид, и ей это нравилось. Из трусов больше всего нравились белые, почти прозрачные. Все волосы на лобке были видны. Так противно, что Света дала слово не брить лобок. Так она чмошнее. Странное ощущение. Ей нравилось выглядеть лохушкой. А ведь она мечтала стать красавицей... Ладно, там видно будет, повторила она слова ленкиной мамы. Разделась, надела на голову красные трусы и встала на колени перед зеркалом...

Раздался звонок.

— Привет, лохушка!

По тону Света поняла, что сейчас она рабыня.

— Добрый вечер, Елена Владимировна!

— Повторяй мантру!

...

Сергеев приносил ленкину мочу по ночам раз в неделю. Света выпивала всё при нём, и шла спать счастливая. Через месяц Лена позвала Свету домой.

— Мама разрешила познакомить тебя с отцом. — Сказала она. — Раздевайся. Полностью! Пошли.

Она вывела голенькую Свету в коридор и поставила у даери напротив.

— Зайдёшь, когда скажу. Встанешь у стенки просто смотри. И ни звука! Пошевелишься — будешь не мочу пить, а говно жрать!

— Лен, он ведь мужчина!

— Заткнись, сучка. Делай, что сказано!

Она вошла в комнату. Через минуту сделала знак Свете. Та вошла, и замерла. В комнате стоял на коленях