Валерка и другие (поэма №2)

одна голубизна!

Так чего же ты борзеешь?! Захотелось пацана,

не проткнутого ни разу — с узкой дырочкой в заду?

Охуел?!! А ну-ка смазал свою дырку... — расстегнул

замкомвзвода свои брюки... «Саня... Саня... извини...» —

побледнел Ублюдов. «Руки... руки, пидор, убери!

Любишь с горочки кататься — люби саночки возить...

Хотел в жопу поебаться? Поебёшься... так и быть!»

Дверь закрылась... и оттуда приглушенно голоса

зазвучали: «Стой, Ублюдов!» — «Саня! Саня! Больно, Са...» —

«Вазелином смажь сильнее...» — «Больно, Саня, не могу!» —

«Стой, не дёргайся... колени разведи пошире... ну!» —

Звук удара. — «Стой спокойно! Выше задницу... ещё...»

«Не могу! Не надо! Больно... не могу я! Больно... о-о-о...» —

стон донесся из-за двери... «Сука, жопой не крути...»

Миша вздрогнул — в это время в умывалку он входил...

Слева дверь вела в сушилку... справа — сразу — в туалет,

разделённый на кабинки, — там горел дежурный свет,

тусклый, чуть голубоватый, и стояла тишина...

Из сушилки до солдата донеслось глухое: «А-а-а!» —

типа стона он услышал из сушилки... и в груди

сердце ёкнуло у Миши... «Не могу я...» — «Не пизди!»

Без сомнения, кого-то... кто-то там, за дверью, драл...

Миша вмиг покрылся потом, и — у Миши тут же встал

хуй в трусах непроизвольно... «Не могу я, Саня!» — «Блин!

Говорю я, стой спокойно...» — Замкомвзвода... а кто с ним?

В кулаке зажав подтирку — два тетрадные листа —

салабон на дверь в сушилку молча пялился... Ну-да,

Иванов кого-то дрючит... ни хуя себе сеанс!

Бляха-муха... может, лучше испариться? Вот сейчас

дверь откроется оттуда... или — кто войдёт сюда...

изнутри упёрся туго хуй в трусы... и что тогда

я, салага, буду делать? Колом дыбятся трусы...

Миша, вздрагивая нервно, обливался потом... «Ы-ы-ы...» —

из сушилки еле слышно вновь раздался чей-то всхлип...

Сердце ёкнуло у Миши — застучало гулко... влип!

В туалет после отбоя подрочить пошел пацан...

и — наткнулся на т а к о е!... Из сушилки голоса

перестали раздаваться — доносились всхлипы лишь...

Наконец-то испугавшись, потный Миша, словно мышь,

в туалете мигом скрылся: сдёрнув вниз трусы с себя,

сел в кабинке — затаился, машинально теребя

напряжённый хуй рукою... ни хуя себе кино!..

Миша слышал, что такое в роте делается, но

никогда ещё так близко не случалось ему быть...

Миша хуй рукою тискал и никак не мог решить:

то ли, блин, ему остаться — любопытно было всё ж...

то ли лучше, блин, съебаться... колотила парня дрожь...

«По-большому» будто сидя, каждый вечер он кончал...

кто заглядывал — не видел: напряженный хуй торчал

под трусами и, бумагу для отвода глаз в руке

демонстрируя, салага под трусами в кулаке

хуй дрочил... И точно так же кайфовал не только он, —

для отвода глаз бумажки зажимая, перед сном

по-солдатски о приятном в туалете помечтать

было классно, и солдаты приходили — типа срать —

в туалет за этим самым даже чаще, чем нужду —

«по большому» типа — справить... Миша думал про пизду

в туалете... Так же точно шел пацан и в этот раз

посидеть, — хотел он кончить, как обычно... но сейчас,

хуй лаская машинально, не о бабах размышлял

на толчке сидевший парень, — терпеливо Миша ждал...

Замкомвзвода, — Миша думал, — голос вроде бы его...

но кому... кому он всунул? в жопу трахает — кого?

Заскрипела дверь сушилки... и у Миши сердце вновь

гулко ёкнуло — в кабинке затаился парень... Кровь

застучала... Обнаружат... надо было бы уйти...

на хуя мне это нужно... трахнут в жопу меня, и... —

перестал