— Верно...Может быть, я тоже понравлюсь тебе... И — с каким-то пружинистым, пронзительным изяществом сбросила всю свою одежду.
• • •
Мои сны начали сбываться, вдруг почудилось мне, — или сниться с немыслимой правдоподобностью. Передо мной стояла самая удивительная женщина из всех, которых я видел или мог бы себе вообразить, — стояла голая, улыбчивая, не испытывая ни капли неловкости, и я перед ней стоял голый, с торчащим членом и холодком в груди.
Ее тело было настолько воздушно и прекрасно, что у меня защемило в горле: матовая, будто мерцающая кожа, пластичные изгибы, перетекающие друг в друга необыкновенной плавностью и грацией, нежная, гордая грудь, пухлые сосочки, гибкая текучая талия — все соотносилось друг с другом такой удивительной, живой пропорцией, что красавица казалась ненастоящей. Самое удивительное было то, что на ее лобке не было растительности. Он не был выбрит, — волос не было вообще, и ее гениталии выглядели, как нежная детская щель. Под мышками волос тоже не было.
Это необыкновенное создание подошло ко мне, переступив через одежду, и сказала:
— Какое большое! И какое красивое! — Взгляд ее был направлен на мои гениталии, и в нем светились неподдельный интерес и восхищение.
Мой «молодец» отнюдь не отличался гигантизмом, и я сказал, чувствуя себя идиотом:
— Не такое уж и большое... Обыкновенный, как у всех.
— Нет, неправда! — сказала она — и взяла в ладонь мой ноющий орган. Я вздрогнул.
Все это напоминало причудливый эротический сон. Вместо ответа я, не выдержав, ринулся к чуду, стоящему передо мной... и через минуту мы лизались, обнимались, терлись телами, и я, не думая ни о чем, хотел только, чтобы этот сон не кончался никогда.
Я вылизывал кончиком языка шею, нежную, чуть солоноватую, обволакивал лицо, плечи, грудь поцелуями, подсасывал и мучал сосочки, ел ее губы своими губами; гладил, мял податливое тело — так нежно, как только мог... Вначале я чувствовал ее удивление: она не отстранила меня, а как бы пыталась понять, что я делаю; но через секунду мои ласки увлекли ее, она поддалась, стала выгибаться, отвечать мне... Ее нежности были странными — горячими и терпкими, будто какая-то лавина впервые выходила из нее на волю. Еще пару секунд — и мы плыли в сладком мареве совместных ласк, отзываясь каждой клеточкой друг на друга; никто из женщин, с которыми я занимался ЭТИМ, не вовлекался в ласки так быстро и так благодарно, как она.
... Наконец мы оторвались друг от друга, — для передышки перед решающим броском на постель; я, задыхаясь, смотрел на нее, в ее невероятные глаза, а она — на меня, с удивлением и восторгом, безмерным, как и все, что было в ней. Не сводя с меня глаз, она сказала:
— Я никогда не знала, что можно разговаривать так. Разговаривать телом...