Два билета до Праги

художник неожиданно спросил на чистом русском языке, какая из картин нравится нам больше всего.

— Посмотрите похожие, у меня на самом деле большой выбор, просто все картины здесь не помещаются, — предложил он.

К нам подошла немолодая женщина и приветливо улыбнувшись, раскрыла саквояж и достала ещё несколько картин. Катя легко разговорилась с ними.

— Да, мы русские, — сказала Майя Павловна, наша новая знакомая — Дети выросли, а мы во время перестройки сбежали сюда. Нам хотелось реализовать свои способности, а тогдашней России были нужны только бандиты и проститутки...

— Я читаю стихи проституткам и с бандюгами жарю спирт, — продекламировал я — В России ничего не меняется.

Они посмотрели на меня каким-то тоскливым взглядом.

— Возможно... — произнёс художник Карл Андреевич, — Мы часто встречаем русских здесь, и вы не поверите — завидуем им. Они... Вы... Такие весёлые. У вас в стране бардак, а вы счастливы. У нас здесь порядок и — смертельная тоска. А мы... Мы здесь чужие. Чужая страна, чужие люди. Поверьте, нам так приятно смотреть на вас. Не говоря о том, чтобы перемолвиться словом...

Мы с Катей почувствовали себя неловко. Вот, сунулись со своим безмерным счастьем, разбередили душу этим милым интеллигентным людям.

— Нам тоже приятно пообщаться с вами, — весело сказала Катя — Но мы только приехали в Прагу на денёк.

— Нам было бы приятно пригласить вас к нам в гости, — ответил художник, переглянулись с супругой — Вы такие милые и образованные молодые люди... Вы так похожи на наших детей!

— О, с удовольствием! — согласилась Катя.

Я бы с удовольствием погулял по Праге, но Катя что-то нашла в этой лирической паре художников. Я помог собрать саквояжи и потащил один из них.

Жилище у наших новых знакомых было скромное, даже более чем. Небольшая квартира — студия, кухонька, мольберты, две раздельные кровати за ширмами.

— Давайте выпьем за встречу, — предложил хозяин — Правда, это не спирт, а мы не бандюги, — добавил он засмеявшись.

— Давайте. Но стихов читать я не буду, — предупредил я.

Теперь засмеялись все. Как-то незаметно между нами возникла тёплая дружеская атмосфера.

— Можно, мы посмотрим ваши картины? — попросила Катя.

Карл Андреевич снял покрывало с мольберта.

— Это не для продажи.

Наверное, это было красиво. Неопределённый пейзаж пустого ночного города. Угадывалась река, мост, цветущее дерево. Катя задумчиво рассматривала картину с бокалом в руке.

— Настоящая картина изменяет сознание, — тихо произнесла она — Когда художник вкладывает в неё душу.

Художник посмотрел на неё с замешательством. Было видно, что он хочет спросить её о чём-то, но не решается. Повисла тяжёлая пауза.

— А давайте потанцуем, — весело предложила Майя — Видите, у нас здесь целый зал. И поговорим об искусстве.

У хозяев нашёлся музыкальный центр, наверное, неплохой для своего времени. К моему удивлению, это был проигрыватель грампластинок. Пластинка легла на своё вращающееся ложе, и негромкая, несколько печальная музыка заполнила студию. Хозяин тут же пригласил на танец странно улыбающуюся Катю, а я — как мог галантно — хозяйку. В приглушённом свете наши пары разошлись по разным углам зала.

— Скажите, — спросил