Трасса

Был и я маленьким 16-летним мальчиком. Хипповал, носил рваные шузы, истертые трузера и в ксивничке моем никогда не водилось больше пяти юстов... Что за время было. Вспомнить страшно... страшно приятно.

— Трасса. Как же без нее, родимой, без придорожных яблонь и вишен, без удивленных волосатым джинсовым чудом деревенских баб, без запаха исходящего смолой асфальта...

По дороге неровной, по трассе ли

— (Все равно нам с тобой по пути),

— Прокати ты нас драйвер на трэйлере,

— Хоть немножечко, но прокати...

По трассе быстрей передвигаешься в одиночку, веселей — вдвоем, втроем — это уже извращение... Втроем лучше на собаках... Но я, пожалуй, отвлекся...

— Иду это я по трассе из Львова в Киев. В прямом смысле этого слова иду, потому как кары не стопятся. Водилы делают вид, что я придорожный столб и проезжают мимо, гордо отвернувшись. Я уже и на обочине посидел, и поспал в кустах, и хлебушка в селе придорожном нааскал, а машины все так же проносятся мимо... Грустно мне стало, ить ужо без малого 50 километров пешком одолел. Ножки бо-бо и голод уже не только не тетка, но даже и не дядька. Сел я под километровый столбик и решил помереть прямо здесь, под лучами заходящего солнца, на глазах у бездушных драйверов. И тут из-за поворота выплывает а-а-агромных размеров трейлер с надписью TIR, будто сошедший с киноэкрана в сельском клубе, при показе там «Конвоя» и причаливает к обочине метрах в 20-ти дальше меня.

— «А, — думаю, — это наверное не за мной, это пописать кто-то захотел...» И дальше себе помираю.

Но помереть мне спокойно не дают: правая дверца открывается и водила коротко сигналит. Я, естессно, не заставляю себя ждать и бегу как Буратино к этой самой заветной дверце. Влезаю вовнутрь, по дороге примечая, что номера-то польские, и тихо офигеваю. За рулем — тетка, тетка — драйвер! Худенькая. Относительно молоденькая тетка — водила многотонного грузового «Мэрса»! Мрак!!! Прикольно!

— Поехали? — спрашивает она по-русски с сильным акцентом.

— Поехали, — отвечаю по-польски.

И она кладет руки на руль, а на руках фенечек по локоть. А из динамиков мафона — Боб Марлей.

— «Ну, все! — думаю. — Это я помер и попал в хипповский рай. Здесь у каждого пипла по собственному трэйлеру» Но меня угощают пирожным и я понимаю, что еще живой, ангелам животы от голода небось, не сводит.

Едем, общаемся, наводим мосты интернациональной дружбы. Оказывается эту пани зовут Орыся. С детства она хипповала, а потом, когда стукнуло ей 23, решила, что пора бы и за ум браться. А куда податься бродячей душе, как не в дальнобойщики? Правда с этим были поначалу проблемы, не хотели ей доверять дорогую технику, но Орыся начальство постепенно уболтала. Теперь ей под 30, и ездит она по всей Европе, горя не зная. Я завидовал ее жизни, она — моей молодости. (И где она теперь, молодость-то?) Но вот уже и 11 вечера, а до Киева еще добрых 200 км.

— Я, — говорит Орыся, — отдохнуть