Кровные узы

О-о-о, нет, — захныкала Алиса, пристроившись на топчане у окна с кузовком клубники, по-обезьяньи поджав под себя длинные худые ноги.

— Что, Даник приехал? — сразу поняла мама, помешивая в сковородке ещё утром собранные грибы.

Девушка, подкатив глаза, проследила, как брат толкнул коленом калитку — в обеих руках были увесистые сумки — и пошёл по забетонированной дорожке к дому. Вслед за ним шёл отец тоже с какой-то ношей.

— Мама, кой хрен он повадился к нам на дачу как по расписанию? — приглушённо спросила она с набитым ртом: у Данилы была отвратительная привычка хватать у неё еду, поэтому она старалась уничтожить самые спелые ягоды до его прихода.

— Алиска, прикуси язык! — негромко возмутилась мама. — Как не стыдно? Данила такой хороший парень!

— Этот хороший парень уже всех, кого мог, перетрахал, — буркнула девушка, набивая клубникой щёки.

— Лиска!! Другая мать уже дала бы тебе по губам! — она погрозила ей деревянной лопаточкой.

— Да, но ты не другая мать. И у тебя неординарная дочь, — Алиса подскочила к ней, чмокнула в щёку и рассмеялась.

— Измажешь! Шестнадцать лет и такая язва, — мама шутливо пихнула её локтем под рёбра.

Дверь заскрипела.

— Здрасьте, тётя Рая!

— Мать! Давай есть! Мы от остановки пока шли — семь потов сошло, и жрать очень хочется!

В сенях (в сенях, блин!) появился её шкафообразный двоюродный братец с улыбкой во всю физиономию, за его плечом маячил радостный и красный, как рак, папа. Светловолосый, мускулистый, в свои двадцать три года уже очень представительный мужчина. Она ничего не знала о нём, он — о ней, родство было довольно условным, но почему-то они терпеть друг друга не могли.

— Теперь я знаю, в кого ты пошла, — шепнула мама и подтолкнула её к гостям. — Вить, что за жаргон? Сейчас всё будет готово, идите, мойте руки. В душ потом пойдёте?

— Вы наладили душ? — Данила пробежал глазами по Алисе. — Почему тогда эта чумазая, как крот?

— Убей себя об стену, — поздоровалась она.

— О, клубника поспела! — он схватил её за запястье и вырвал ртом ягоду прямо из пальцев. — М-м-м, тёть Рай, просто сахар!

— Ма-ам, этот гад меня обслюнявил! — Алиса брезгливо вытерла руку о шорты и впихнула ему в руки кузовок. — Жри, обезьяна. Аппетит пропал.

— Лиска!

За этот день он извёл её. Якобы помогал накрывать на стол, а на самом деле искал повод подколоть: и руки у неё кривые, и вилки она не туда кладёт, и суп у неё жидкий получился.

— Даня, ну что ты цепляешься? — ласково возмутилась мама. — Алиса, между прочим, вкуснее меня щи варит, и вообще готовит хорошо.

— Что ж тогда ест плохо? — фыркал он. — Вон кости торчат, как у зонтика.

— Тебе супчик как подать, в тарелку, или сразу на штаны плеснуть? — спрашивала Алиса, опуская поварёшку в кастрюлю.

— Ой, я в её возрасте тоже тощая была, Данил! — вздохнула мама. — Ничего, потом мясо нарастёт.

— Ага, — поддакнул папа. — Замуж выйдет — отъестся, одомашнится, перестанет бегать-прыгать целыми днями, на хозяйство станет.