Доказательство Черепанова

мне и познакомился. А потом пригласил в кино.

— Если ты останешься, мы будем ходить в кино хоть каждый день. И вообще будем вместе до конца.

— До конца чего? Жизни?

— Симуляции.

Она хмыкнула.

— А если тебе надоест со мной? Найдёшь себе новую программулину?

— Если ты человек, то нам не надоест.

— Может, тебе как раз программулина и нужна.

— Нет, — он помотал головой. — Я всего лишь хочу понять, как устроен этот мир, — Миша перевёл на неё задумчивый грустный взгляд. — Извини, но мне нужно закончить эксперимент.
— Хорошо. Что я должна делать?

— Выразить желание или нежелание заняться со мной сексом.

— Неужели ты думаешь, что я бы сидела сейчас здесь, если бы не хотела?

— То есть, ты согласна?

— А ты как думаешь?

— Ты можешь сказать чётко. Да или нет. Для протокола.

— Да, я согласна. Согласна! — ярость вновь наполнила её прелестное личико. — Что мне теперь делать? Раздеваться?

Миша хмурился, изучая агрессию на лице программулины.
— Я не думал, что всё будет так сложно, — пробормотал он.

— Что сложно?

— Заняться с тобой сексом.

— Ты же сам сказал, что любишь меня.

— Да, люблю и очень хочу. Но когда ты злишься, всё желание пропадает.

— Ну хорошо, я не буду злиться. Буду паинькой. Вот смотри, я уже улыбаюсь! — она скорчила рожицу.

— Ты меня ненавидишь?

— Конечно.

— Почему?

— Потому что ты козёл, Миша, каких свет не видывал! Вместо того, чтобы нормально познакомиться, издеваешься тут надо мною, — программулина вдруг накрыла лицо ладонями и опустила голову на столешницу. Всхлипы наполнили кухню.

— Но тебе ведь не обязательно заниматься со мной любовью. Я же тебя не принуждаю! — Миша раздражённо постучал пальцами по столу.
— Ещё как принуждаешь, — всхлипывала она. — Если бы ты любил меня... Ай, да что тут говорить, — она скатилась до рыданий.

Такого эпик фейла Миша ну никак не ожидал. Он сидел огорошенный женскими слезами, не зная, куда пристроить руки и что сказать. С истерикой ему не доводилось сталкиваться.

«Это как-то лечится?» — хмурился он.

— Ну хочешь, будем дружить? — произнёс он как можно ласковее, впервые прикоснулся к программулине, погладив её по руке.

— Не хочу, — буркнула она, шмыгая носом.

— А чего ты хочешь?
— Ничего не хочу, — она залилась новой волной слёз. Всхлипы, доведённые до икоты, раздирали кухонную тишину.

Миша заворожённо следил за развитием бури.

«Если это не настоящие слёзы, тогда что? — думал он. — Впрочем... Программулины именно так себя и ведут, чтобы вызвать жалость».

— Ладно, — вздохнул он. — Я решил прекратить эксперимент, чтобы не мучить ни тебя, ни себя. Всё, все свободны! — добавил он весело и громогласно, вставая с табуретки.

— Ага, — всхлипывала она. — А кто-то уйдёт домой с покалеченной психикой.

— Надеюсь, это будешь не ты, — он погладил её по голове. — Ну-ну, всё ведь хорошо. Ты зашла в гости, мы познакомились. Теперь ты знаешь, какой я козёл брутальный. Ничего ведь плохого не случилось.
— Ага, не случилось, — она вытирала распухшие глаза. — Сначала говоришь, что любишь, а теперь домой отправляешь. Вот и