Любовь и секс Грифона Гоя

начал. Украина тебе самая лучшая, все приличные математики из Украины, а кто не от сюда, тот отщепенец и выскочка. И вся эта чушь по полной программе. Слушал я и слушал долго и рассеяно. Это такое редкое свойство не напрягать внимание, конечно исключительно для спасения мозгов, если, конечно же, оные в присутствии.

— И что же дальше? Я заинтригована.

— Ну, я попросил слова. И вышел к кафедре (или уже модно говорить «катедре»?). Начал с заупокойной. Мол пан Молошин открыл глаза и теперь понятно кто есть кто. Если б не наши предки, да как же теперь потомки. Мир такой неблагодарный, а Украина святая мученица. Но потом сразу за здравие. «Если я чего-то не понимаю, или не вижу никакого подхода к решению, я обращаюсь к великой еврейской традиции в математике, которая, конечно же, имеет свои корни в обетованной украинской земле. Из всех евреев лучшие только украинские. Вот историческая память сохранила, что наши евреи-эмигранты измученные и нищие бежали из своих гетто; и только единицы из них смогли обустроить себе жизнь на новом месте и сделать имя. Если б не они об Украине никто бы и не услышал, а так услышали». Потом я разошёлся ещё больше. «Наши евреи самые лучшие, а вот русские евреи самые подлые. Почему почти все учебники, а самые лучшие учебники до сих пор из Советского Союза, написаны русскими, а не украинскими евреями? Пискунов, Курош, Зельдович, Густер и Янпольский. Было бы совершенно естественно и честно, чтобы пропорция между русскими и украинскими евреями была такой же, как отношения численности народов. И не могу не заметить, что тоталитарная система настолько ненавидела истинных украинцев (это не передать!). Она специально больше угнетала именно украинских евреев, а русским, а русским евреям исподтишка давала преференции, не потому что они евреи, а потому что русские. Власть Советов никогда не отличалась тонкой эрудицией. И последнее, но очень важное замечание. В истории украинской науки, я считаю, есть одна важная проблема. Уважаемое панство, до сих пор не доказано, что Лобачевский украинец. Думаю, это белое пятно наносит большой урон авторитету украинства. Спасибо, спасибо». И ты представляешь, некоторые даже аплодировали. Сколько дураков на этой планете, а она героически вертится. А Молошин так покраснел, так покраснел. Он хоть ярый националист, да не дурак, и даже совсем не дурак, а даже иногда умный человек. Но кое-что заслоняет ему глаза. А потом, после конференции, он так зло прошептал, что в Раде и ноги моей не будет.

— Прекрасно! Грифон, ты прелесть! Я верю в Украину, потому что ты есть.

— Да ладно. — Искренние комплементы меня как-то смущают. — Ты меня перебила. Последний аккорд. Меня — не напечатали. Всех напечатали. Издали сборник статей конференции, все есть, меня там только нет. Хорошая статья по топологии. И нет.

— Грифон, не переживай.

— Я не переживаю. Мне абсолютно всё равно. За статью денег не платят. Но результатами