Ох, уж эти пироги! Или лёгкий флирт, укрепляющий семейные отношения.

бёдрах...

— Ну хорошо. Давай это сделаю я... Где выключатель?

— Лежи, лежи! Я сама...

Саша откидывает одеяло, спускает ноги на пол, идёт к двери, дёргает за шнур выключателя и кидается обратно к постели, где её, выпроставшись из-под одеяла и протянув к ней руки, ожидает Леонид:

— Какая прелесть!... Да не души ты меня так сразу в своих объятиях! Дай вволю налюбоваться тобой, совсем голенькой!

— Вот этого-то я и не хочу...

— Почему?

— Не помню уж кто, Бальзак вроде бы, советовал женщинам, которым уже за тридцать, не показываться мужчинам обнажёнными...

— Бальзак со своими советами давно устарел.

— Не скажи... Одно дело — юная дева с прямым станом, маленькой, но твёрдой грудкою и осиной талией, а другое... Кстати, о девушках... У тебя сейчас есть кто-нибудь?... Признавайся!

— Есть, даже целых две...

— Целых две!... И как же ты с ними управляешься?

— Никак! Та, которой я отдаю предпочтение и не прочь бы был на ней жениться, не пожелала бросить ради меня свою студенческую компанию, и если бы в последний момент я не созвонился с другой, то наверно встречал бы Новый год у себя дома.

— С мамой?

— Да нет, мама уехала в гости к родственникам.

— И ты, воспользовавшись этим, пригласил к себе эту вторую девушку?

— Нет... Сам Новый год мы встречали с ней у моих знакомых, и только под утро, здорово подогревшись вином и танцами, поехали ко мне домой...

— И там ты её... Это было первый раз у вас с ней?... Или вы уже...

— Ни то, не другое!... Ты не поверишь... Ей ещё нет восемнадцати, и как она была до того девственницей, таковой и осталась...

— Ни в жизнь не поверю! Что же ты делал с нею, когда привёз к себе домой? Разговорами занимал? Как бы не так! И она, небось, знала, что там должно последовать...

— Ты права. Всё-то она знала и на всё, наверно, была согласна... Во всяком случае, едва мы приехали, я раздел её и уложил вместе с собою в постель. И там мы вовсе не спали...

— Представляю, что ты там выделывал с ней...

— Да, выделывал, но самого главного так и не сделал, оставил её в целостности...

— Отчего же, если она, как ты говоришь, на всё была согласна, не сопротивлялась?

— Ни о каком сопротивлении и речи не было. Она была со мной гораздо более покладистей, чем ты сегодня... Всё зависело от меня... А мне не захотелось доводить дело до логического конца.

— Странная прихоть... И с чего это вдруг?

— Наверно, потому, что, в отличие от большинства, предпочитаю ходить проторёнными путями...

— Ну. конечно, там надо ухаживать, возиться, а тут... Как это ты сказал: всунул, вынул и бежать!

— Наоборот. с зелёной девочкой всё проще: на её влюбчивость (чаще всего первую) накладывается ещё страшное любопытство... Гораздо больше приходится возиться с так называемой полудевой, уже попробовавшей запретного плода, но обжегшейся, брошенной соблазнителем, познавшей мучения аборта, ставшей