Ох, уж эти пироги! Или лёгкий флирт, укрепляющий семейные отношения.

Я ложусь на спину, а ты забирайся на меня... Не так!... Садись, обняв коленками...

— Села... Что дальше?

— Подвинься немного вперёд, чтобы наши передки совпали, прикасаясь друг к другу... Так... Приподними попу... И представь себе, что твоё отверстие — это горячая камера, а мой поршенёк — твэл, который следует поместить в неё... Аккуратно опускайся, так чтобы это получилось... Стоп!... Промахнулись... Ещё разок... Ещё... Возьми его рукой и вводи сама... Вот молодчина!... Оседлала? А теперь совершай движения: вперёд — назад, в одну сторону — в другую, вверх — вниз... Ну, как?..

— Непривычно как-то...

— Стоп!... Контакт потерян... Начинай всё сначала... И не скачи так лихо!... Знай меру... Слушайся моих рук!... Это как в танцах... Только там ведёт одна рука, что лежит на талии, а тут обе на бёдрах... Вот так... Хорошо?

Саша не отвечает, снова закрыв глаза и сосредоточившись на своих движениях... Вперёд — назад, и его змеёныш раздражающе ласкает клитор... Вверх — вниз, и его головка утыкается ей в шейку матки, чего с ней давно уже не случалось и что доставляет ей какое-то болезненное наслаждение.

— Хорошо?

— Угу...

— Будет ещё лучше.

Леонид поднимает верхнюю часть своего туловища, берёт её обеими руками за груди и по очереди целует соски, чуть их прикусывая. Она охает, ахает, движения её убыстряются. А когда он, не выпуская изо рта своей добычи, просовывает обе свои ладони ей под ягодицы и начинает их пальпировать, из её уст вырываются какие-то звуки и вскрикивания, после чего она замирает, повиснув у него на шее. Он же, приклеив к её губам свои, нажатием ладоней на крестец то заставляет её приподниматься, то позволяет опускаться.

— Ну. ты даёшь, Лёнечка!...

— Чего?

— Классно!...

Помолчала. Потом вдруг спрашивает:

— А ты? Не кончил всё ещё?... Давай, кончай!..

— Сейчас, будет сделано... Ложись рядышком...

Саша с готовностью исполняет это приказание и, растянувшись у него под боком на спине, прижимает пятки к ягодицам.

— Так?

— Молодчина! — хвалит он её, привстав на коленях между её бёдрами и пристраивая свой инструмент к ещё не успевшему остыть жерлу. — Теперь тебе понятно, что чем меньше раздвинуты твои ноги, тем теснее моему манипулятору и в воротах твоего храма и в нём самом, то бишь в «горячей» камере... И наоборот... Как, например, сейчас...

— Так может?..

— Нет, нет! Побудь немного в этой позе... Я быстро... Вот и кончаю... Чувствуешь?

— И я... и я... — запричитала она.

Излившись, он падает её объятия, и они остаются неподвижными, полные блаженства и в полудремоте.

— Да, как мне повезло...

— В чём?

— Такой мужик! И как только я решилась позвонить тебе?... Ничего подобного со мной не случалось ранее.

— И не разу не приходилось делить эту постель с кем-нибудь другим кроме мужа?

— Нет, не приходилось...

— Так уж и не приходилось?... Признайся!..

— Вставать надо, чтобы покормить тебя. Проголодался, поди?

— Что ж, подкрепиться, вроде бы, не мешает... Не прочь буду отведать и твоего борща.

Саша соскакивает с постели на пол, достаёт из шкафа и