Из цикла «В отцы годится» №11: Show Must Go On

сделали для меня. Вот. И невозможно сказать, как я вам благодарна. Просто нет таких слов. И я не могу вас отблагодарить так, чтобы... Но кое-что я все-таки могу. Это мизер, но это... это все, что я могу. Для вас.

Лейла помолчала. Потом рывком сняла рубашку.

Гюнтер, раскрыв рот, глядел на ее аккуратно выбритый передок. Потом прокашлялся:

— Эй, ты что задумала? Рогастик, это не смешно. А ну брысь отсюда! Я не смотрю на тебя, — и отвернулся.

— Подождите! Ну чего вот сразу так? Вы же...

— Брысь, говорю!

— Мне уже восемнадцать! Так что никаких брысь!

Гюнтер застонал.

— Ну какой же ты невыносимый, невозможный, не...

— Заткнитесь! И послушайте. Я знаю, я... я понимаю.

— Что ты понимаешь?

— Понимаю, что такое... подобрать девчонку моего возраста. И растить ее, и все время видеть, и... Мы никогда не об этом не говорили, потому что... потому что вы потрясающий. Но я все равно все видела и понимала. Думаете, лепреконы дураки... то есть дуры? Сначала я специально делала из себя уродку. А потом мне пришла одна мысль, и... я кое-что для себя решила. Монстр, мне восемнадцать. Все ваши тайные мысли и желания — только не говорите, что их не было у вас, — все они... Короче, сейчас уже все это можно. Сейчас это уже не будет говном. Монстр, вы победили. Вы выдержали это испытание на сто с плюсом. И вы заслужили награду.

Гюнтер повернулся к ней и молча слушал. Потом сказал совсем другим тоном:

— Лайли, давай забудем, ладно? Ты этого не говорила, я не слышал. Ты не приходила сюда. Пожалуйста, оденься и иди к себе.

— Но... это действительно подарок от души, — сказала Лайли совсем тихо. — Это все, что я могу вам подарить. У меня ничего нет... подходящего, и я дарю вам...

— Лайли, но я не могу! Тебе восемнадцать, да, у тебя взрослое тело, взрослая грудь... Но для меня ты всегда останешься маленькой девочкой, понимаешь?

— Но ведь вы сами говорили, что так важно понять, когда ребенок повзрослел, и не считать его всю жизнь маленьким! А то он так и не вырастет из памперсов. Вы сами так говорили! И ругали мамаш, которые со своими сынками двадцатилетними, как со школьниками, и сами стараетесь меняться со мной, я же вижу! И вот я уже взрослая, а вы этого так и не заметили, и я для вас малолетняя шмакодявка...

Гюнтер пристально посмотрел на нее.

Потом вздохнул и сделал шаг к ней. Потом снова вздохнул и сделал еще шаг.

Потом подошел вплотную и взял за плечи.

Лайли закрыла глаза...

— Ты говоришь, как опытный иезуит, — сказал Гюнтер. — Но ты потрясающая. И это искушение слишком сильно для меня. Ты удивительная, Лайли.

Он нагнулся и не спеша, как в замедленной съемке, обволок губами ее сосок, корчащий конусом вверх. Лайли заскулила, не открывая глаз.

— Ты удивительная, — продолжал он, — и ты сделала мне удивительный подарок. Я не знаю, как принять его, но