Комбайнеры

себя в спальне, а фарфоровым кубком на кухне. Галя, твое прелестное личико и стройные ножки должны приковывать не только мое внимание и, возможно, Ульяныча. Ты просто обязана быть на сцене. Твоя грудь должна сверкать под светом сотен фотовспышек, а твои стройные ноги в роскошных колготках должны переливаться всеми цветами радуги под светом прожекторов.

Он взял за руку Галю, и они остановились. На секунду задумавшись, Андрей обнял красотку за талию и, с еще большим пафосом, глядя вдаль продекламировал:

— Ты должна позировать для фоторепортеров и быть на обложках всех журналов. Сниматься ты будешь полуобнаженной, чтобы, с одной стороны, не было вульгарности, а с другой, была полностью видна твоя фигура во весь рост, во всей красе. Ты как насчет этого?

Обезумевшая от такого загруза, Галя, приблизившись вплотную к собеседнику, шепнула на ухо:

— Насчет чего?

Андрюха расхохотался до потери пульса и, взяв за руку бедную Галю, скомандовал:

— Веди жрать!

Лицо Гали прояснилось, наконец-то знакомая фраза сорвалась с уст раздатчика комплиментов. Вдали раздался звук мотора Запорожца. Андрей сразу понял в чем дело. Григорий никогда не ездил на своем Запоре, и теперешняя езда насторожила Андрея. Последовала вереница извинений перед стоящей рядом взволнованной девчонкой. Было дано твердое обещание зайти сегодня вечером, и, попрощавшись, Андрюха направился к дому Григория. Дом был заколочен. К страшному удивлению, Андрюхе было жалко расставаться с милым мужичком, королем гаек, Григорием Тыбриным. «Куда он поедет? Как он сможет жить?» Андрей чувствовал виновником случившегося, он осознавал, что лишь по его вине деревня лишается такого яркого, выдающегося человека. Калитка не была заперта, и Андрей свободно вошел во двор. По земле были разбросаны различные гайки, большие и маленькие, как от детского конструктора. У дома стоял верстак, на котором Андрей увидел что-то наподобие цепочки. Он взял ее в руки и увидел, что она сделана из сотни маленьких гаечек, нанизанных на толстую нитку, что заштопывают мешки. «Почему он не взял ее с собой? Зачем оставил?» От этой мысли Андрею стало совсем грустно, он взял цепочку и одел на шею. Холодное железо щекотало грудь Андрюхи, но он этого почти не чувствовал. Ноги сами направили хозяина домой.

С неба, как обычно светило солнце, заставляя таять остатки снега, с окраины деревни, где находилась ферма, как обычно, доносился мат доярок и шоферов. Никто еще не заметил перемены, она будет завтра утром, когда половина деревни отоспится на славу и, под причитания начальников, станет дружно оправдываться, что их не разбудили.

В доме Света и Таня увлеченно играли в карты. Увидев смурного Андрея, они заволновались.

— Что случилось? — спросила Света.

Андрею было неприятно рассказывать что-либо, оправдываться, и он, ложась на диван, лишь сухо ответил:

— Григорий уехал.

Таня подошла к Андрюхе и села рядом с ним на диван. Она положила руку ему на плечо и вздохнула.

— И ты так переживаешь? — с удивительной нежностью сказала Танюха, — не печалься, прошу тебя. Лежи, я не буду тебя бранить, ты