Гадкий утенок

раз глянул и остолбенел. На их любимом супружеском ложе, на спине, с широко расставленными ногами лежала его «Голубка», а между ее очаровательными ножками бойко скакали черноволосы ягодицы, и чей-то большой белый «кий» энергично забивал бесчисленные «шары» в ее гостеприимно подставленную «лузу».

— Давай! Жми! Дери меня, мой милый! — стонала жена и при каждом ударе приподнимала ноги, на что ягодицы ответили увеличением темпа, тут же перейдя в отчаянный, жесткий галоп. Жена визжала так, словно ее режут, покрывая лицо любовника страстными поцелуями, а прекрасные руки женщины с такой силой вцепились в спину партнера, что, казалось, их может оторвать друг от друга только Геркулес. Из-под впившихся в тело мужчины ногтей женщины проглядывались небольшие подтеки крови.

Перед глазами Виктора поплыли малиновые круги, в голове все помутилось, он, словно вихорь, ворвался в спальню и вцепился в пятку «работающего» мужика.

— Ты что делаешь, гад?! — заорал Загорский.

— Пошел прочь, щенок! — ответила «пятка» и так саданула его в лоб, что он отлетел к двери, ударился затылком и рухнул на пол, потеряв сознание.

... Через две недели Загорский выписался из госпиталя, но он не вернулся домой, поселился на своем корабле, и с головой ушел в работу. Жена каждый день приходила к нему, плакала, просила прощения, объясняя свою вину чрезмерным послушанием начальству и своей женской слабостью.

После этого случая служебные дороги капитан-лейтенанта Загорского и бывшего начальника гарнизона вскоре разошлись. Загорский слишком любил свою грешную жену, и, когда муки ревности перегорели в его душе, простил ей все, и они решили забыть об этом случае навсегда.

... Прошло много лет, и теперь уже капитан первого ранга Загорский завершал свою военную службу в прекрасном южном городе у самого синего моря. Легкая седина на висках еще не старила сорокадевятилетнего офицера. И его жена была еще в отличной форме, на что нередко обращали внимание мужчины, завистливо поглядывая в след сорокапятилетней женщины. Но, Загорские находились теперь в том возрасте, когда совместная жизнь им уже порядком надоела, дети разбежались по своим семейным углам, а их родителям до чертиков захотелось пожить только для себя. Людмила работала в одной из солидных коммерческих фирм, и ее нередко видели выходящей из красавца «Мерса», останавливающегося неподалеку от ее дома. Поговаривали, что сам хозяин фирмы был влюблен в свою секретаршу. Он частенько задерживал ее на работе, нередко возил с собой в длительные заграничные командировки.

Однажды, прогуливаясь по Приморскому бульвару, Загорские заинтересовались работами местных художников, выставленных на одной из аллеек. И тут Виктор обратил внимание на одну из них. На картине молодой лейтенант всматривался в морскую даль с мостика корабля, а над ним парила одинокая чайка.

«Стоп. Эту я уже где-то видел», — попытался вспомнить офицер.

— Ты не видела ее раньше? — обратился он к жене, указав на картину.

— Вроде бы видела когда-то. По-моему, та мазня называлась «Первая вахта», — ответила жена.

— Вы правы. Она и сейчас так называется, — раздался голос сзади.

— А вы