Лунные записки. Часть 2: Запоздавшее продолжение от повзрослевшей на полгода девушки

языком, словно желая попробовать на вкус, ведь у нее это было впервые. Когда кое-что было разведано, Лера стала пропускать член глубже в рот, а плотно сжатые губы массировали его ствол.

На меня накатывали волны пред-оргазма, но я сдерживал себя, иногда останавливая голову своей любовницы руками. Лера тогда смотрела на меня вопросительно, не совсем понимая, зачем я это делаю.

Понимая, что задерживать семяизвержение все труднее, я отстранил девушку от себя и прилег рядом с ней, лаская ее небольшую упругую грудь и твердые соски. Казалось, они были не очень чувствительны, и я перешел на живот, покусывая его и рисуя ...языком извилистые тропки.

Лере это понравилось, тело ее непрестанно извивалось, руки были запрокинуты назад, стоны стали хриплыми, и по мере того как я приближался вниз, к половым губкам, она все тяжелее дышала. Мой язык, наконец, оказался в уютной беседке с клитором, который я ласкал особо тщательно, а он по мере моих ласк становился все более твердым и налитым кровью. Продвинуться даже кончиком языка внутрь влагалища было невозможно — настолько узко было там все, а девственная плева была так напряжена, что к восторгам Леры при моих поцелуях в этой области примешивалась доля боли.

Я думал о том, насколько я смогу облегчить девушке боли при проникновении, ведь мой член был крайне внушителен. Конечно, она этого не понимает, нет опыта, нет сравнения, и может это к лучшему, в противном случае она могла бы испугаться размеров.

Я меняюсь. Я думаю о чужой боли как о своей, и думаю, как облегчить чужую боль! Невероятно, что я могу быть таким! Таким человечным!

Мои попытки проникнуть пальцем внутрь девичьего лона вызвали отторжение и мышечную реакцию — Лера непроизвольно напряглась от боли и вместе с этим все ее тело.

Было глупо просить девушку, у которой никогда не было мужчины, расслабиться. Мне пришлось немного, совсем немного заняться гипнозом.

— Лера, — позвал я.

Она открыла глаза, приподнялась.

— Лера, тебе не будет больно! — и я поцеловал ее.

Мы слились в тесном объятии, я отвлекал девушку глубокими поцелуями, свободной рукой я направлял член, но он не хотел входить, и мне пришлось с силой втолкнуть его внутрь влагалища.

Это было невыносимо для нас обоих. Мой хваленый гипноз и вполовину не уменьшил боль, и Лера перестала вообще что-либо понимать, погрузившись в ощущения от этой боли и ее вскрикивания, непохожие ни на что, ранили меня. Я будто сорвался с цепи, как пес, которого давно не кормили, и он видит в метре от себя кость, но достать не может. Фрикции моих бедер были глубокими и резкими, смазка, хотя ее было много, не облегчала движение, и мне каждый раз приходилось будто первый раз входить в девушку. И все-таки я был на вершине блаженства, хотя оно было предельно острым.

Я знал, что мне нужно еще. Рука Валерии, лежавшая на моем правом плече, я слегка откинул руку и там на сгибе локтя, где у людей обычно