Иметь и наставлять рога. Часть 3

превратилось в игру в кошки-мышки. Карлос все время приезжал, приносил цветы, оставлял записки на ветровом стекле, ждал у машины, когда она закончит работу. Он даже выяснил ее номер телефона и адрес (он не был бы копом, если бы не смог). Он просто не хотел уходить. Я думаю, что моя сестра влюбилась в него задолго до того как, наконец, сдалась и пошла с ним на свидание, но она просто получала удовольствие от того, что он ухаживает за ней. Она выглядела раздраженной его ухаживаниями, но могла бы все остановить, если бы действительно захотела. Когда она, наконец, приняла его приглашение на ужин, «просто чтобы заткнуть ему рот», он сказал ей, что она никогда не пожалеет об этом решении. Пока его не подстрелили, она никогда и не жалела.

Когда она получила этот тревожный телефонный звонок, маленькому Карлосу был один год, а она была на восьмом месяце беременности Калли. Когда она родила, смерть Карлоса усилила ее послеродовую депрессию. Все, чего она хотела, — это спать. Она не убиралась в доме. Она не принимала душ. Она просто спала. Если бы не моя мать, практически жившая там в течение нескольких месяцев, я не уверен, что Карлос и Келли все еще были бы с ней.

Карлос был мне как старший брат. Я смотрел на него снизу-вверх. У него была аура уверенности в себе, которая просто притягивала. Он не был тем, кого большинство людей сочли бы высоким, темноволосым и красивым. У него был грубоватый вид. Но он был чертовски забавен и мог очаровать... ну, мою сестру. Именно такая манера держаться делала его прирожденным лидером.

Даже мои родители, всегда осуждавшие решения Трины, полюбили Карлоса с первого взгляда. Как будто он был рожден, чтобы быть в нашей семье. Вот почему его смерть так нас поразила. Мы не только горевали по Трине, но и сами чувствовали потерю.

Конечно, больше всех страдала Трина. У нее было двое детей, один из которых никогда не увидит своего отца. Ей нужно было организовать похороны. К ней подходили любопытные люди, постоянно желавшие поговорить о том, какой позор для полицейского быть застреленным, делая что-то настолько рутинное, все время пытаясь выкачать из нее подробности о том, что происходит с делом, чтобы они могли вернуться на мельницу слухов со свежей информацией. Для Трины это был долгий путь по дороге назад.

Она упала на самое дно депрессии. Мало-помалу, однако, я увидел, как моя сестра выползала из нее. Когда она начала встречаться с Джерри, я понял, что худшее позади.

— Ты — крепкий орешек, Трина. Требуется что-то ужасное, чтобы утянуть тебя на дно, — с завистью говорю я. Она улыбается моему комплименту, прежде чем встать и подняться по лестнице в свою спальню. Проходя мимо меня, она нежно гладит меня по голове.

Но я не могу просто оставить ее в такой дурацкий момент.

— Почему вы двое были в гостиной? Ты же знаешь, для