Иметь и наставлять рога. Часть 3

тот факт, что она была готова отказаться от нее ради меня, сам по себе был замечательным. И если вам интересно, то она была верной. Могла ли она лгать? Конечно, все возможно. Но я так не думаю. Наоми — не та женщина, которой требовалось врать про то, что она сделала. Она всегда была со мной откровенна и говорила правду, нравилось мне это или нет.

Поэтому она не давала мне повода не доверять ей. Для тех из вас, кто считает, что я не должен был ей доверять из-за того, какой она была, позвольте мне спросить кое о чем. Хотите ли вы, чтобы ваша вторая половинка судила о вас по тому, кем вы являетесь сейчас или по тому, кем вы были, когда еще не были вместе? Для кого-то вроде меня, имеющего «яркое» сексуальное прошлое, ответ был прост.

После нескольких месяцев борьбы с ней, чтобы жить вместе со мной, я уже был в отчаянии. К моему удивлению, она, наконец, согласилась, что мы должны жить вместе. К этому времени я знал ее чуть больше полутора лет, хотя официально мы были парой всего около восьми месяцев.

Нам пришлось идти навстречу друг другу, но я и впрямь думаю, что большее продвижение было с ее стороны. Она так привыкла быть сама по себе и иметь свое пространство, что это был настоящий культурный шок — делиться с кем-то еще. Но я видел, что она старается.

Я делал все, чтобы она понимала, как сильно я ее ценю, и это всегда заставляло ее улыбаться. Я был неплохим поваром, а она — королевой еды на вынос, поэтому время от времени я следил за тем, чтобы мы ели что-нибудь действительно приготовленное на нашей кухне.

У Наоми бывали эпизоды, когда она впадала в клаустрофобию, когда я был рядом. В этот момент ее все бесило. Она набрасывалась на меня по пустякам: слишком громко жевала жвачку, смеялась над дурацкой рекламой, над тем, что я оставляю сиденье унитаза поднятым. Ладно, последнее, по-видимому, — это обычное недовольство среди женщин, но вы улавливаете картину.

К тому времени я уже изучил ее настроение и знал, когда ей необходимо побыть одной. Я узнал, что лучший вариант справиться с этим — это убраться от нее, зависнув с друзьями. Поэтому я придумывал какие-нибудь планы, о которых «забывал» ей рассказать, и исчезал. Она ради приличия протестовала, но это звучало неубедительно.

Я узнавал, когда она была готова к моему возвращению домой по тому, что она мне звонила и жаловалась, что я бросил ее одну, а сам развлекаюсь с друзьями. Конечно, это происходило через несколько часов. Мы оба знали, что когда я уходил, ей это нравилось, но вместо того чтобы сказать «спасибо», она обвиняла меня. В ее обвинениях никогда не было настоящего яда, и мы оба знали, что это был ее способ сказать, что она скучает по мне. Поэтому я пропускал все мимо ушей. Я давал ей знать,