Текила (глава из романа "Океан между")

удерживал перед собою бедра Текилы, которые то и дело сотрясала очередная судорога.

Он уже был мокрый с ног до головы, когда почувствовал, что его язык сжала финальная схватка женского таза, после чего Текила обмякла и, тяжело дыша, замерла. Самолетов понял, что пришла пора более решительных действий. Кстати, здесь и пригодятся так глупо купленные презервативы.

Он поднялся с колен, достал из заднего кармана недавнее приобретение и расстегнул брюки. Пока он разрывал картонную коробочку, пока надкусывал герметичную упаковку, пока доставал склизкую резинку и определял, где какая сторона, казалось, что все, включая и виновника задержки, уже забыли, зачем, собственно, здесь собрались. Его мужская плоть сникла и смотрелась как-то неуместно и сиротливо на фоне только что прошедшей бури страстей.

Самолетову пришлось отбросить дурацкий презерватив и помочь себе рукой. Скоро все пришло в норму. Это почувствовала и Текила, все еще стоявшая под струями воды, упираясь руками в стену, когда он прижался к ней бедрами.

— О,... ноу! — вдруг крикнула она. И неясно было, против чего она протестует: против отсутствия контрацептива или против проникновения в нее как такового.

— Да! — ответил восклицанием Никита и легко вошел в подготовленную его языком сочную мякоть.

Текила издала рыдающий звук, и если бы Никита не поддержал ее, то она бы упала. Затем, удерживая ее почти на весу, он дождался кульминации и, обладая прекрасной реакцией и опытом, завершил начатое на ее извивающуюся загорелую спину, ее выделяющийся посередине спины позвоночник, ее остренькие девичьи лопатки и ее спускающиеся темными волнами волосы, которые она так боялась намочить. Когда сильнейшая судорога отпустила его тело, он освободил Текилу, которая так ни разу и не повернулась к нему лицом. В предбаннике он привел себя в порядок и вышел из двери душевой.

* * *

Три часа спустя они приземлились в Шереметьево-2. Они почти не разговаривали после происшествия в Шеноне, несмотря на то, что Самолетов всячески опекал Текилу, словно чувствуя себя в чем-то виноватым.

Они стояли в очереди на таможенный контроль. Никита толкал перед собой тележку с вещами, она шествовала позади с зайцем-мутантом в обнимку. Он понял, что просто обязан хотя бы из приличия спросить:

— Дашь мне свой телефон?

— Зачем? — просто, как будто и вправду незачем, произнесла она.

— Ну, тогда мой запиши, — все еще надеясь продолжить дальнейшее знакомство, предложил он.

— Ручка далеко, доставать неохота, — еще с большим безразличием ответила она.

— Ну, извини меня! — наконец в отчаянии воскликнул Никита. — Что я должен сделать, чтобы ты простила меня за мою дурацкую выходку?!

— А с чего ты взял, что я обижаюсь? — сияя своей обезоруживающей улыбкой, спросила она. — Наоборот, я очень благодарна тебе за то, что ты помог мне с вещами и, вообще, развлекал меня во время этого ужасного полета.

— Вот и отлично, — сразу повеселел Самолетов, — тогда запиши мой телефон, вдруг тебе понадобится еще какая-нибудь помощь.

— Ладно, давай, — Текила достала из сумочки блокнот и ручку и аккуратно вписала его телефон в