Смотрины

назло, вонючка выдала вторую тираду, пуще прежней:

— П-ш-ш-ш, — послышалось из-под стола ровно в том месте, где она сидела.

Все слышали, когда началась и когда закончилась газовая атака. Продолжительность выхлопа повергла гостей в благоговейный ужас.

— Пускай идёт в туалет, — рявкнула Клавдия Николаевна. — Там пердит. Папа, ну куда вы лезете?

Николай Степанович искал соседства с бедной Мариной. Гости давно поднялись из-за стола, сгруппировались по углам комнаты, оставив пунцового отца и незатейливую дочь сидеть посередине на местах былой славы.

— Ничего ты не понимаешь в искусстве! — отмахнулся дедушка, пристраиваясь за стулом Марины, втягивая носом густой аромат. — Сиди-сиди, дочка. Я постою, погреюсь. Если не терпится, не терпи. Ты просто создана для услады обоняния. А эти говнюки ничего не понимают в запахах.

— Да засуньте ей пробку в задницу! — заверещала Амалия Дмитриевна.

Мнения разделились, равно как и гости. Мужчины свободно прогуливались по залу, активно обсуждали удивительный аромат, источаемый Мариной. Приближаясь к ней, они принюхивались, одобрительно кивали, улавливая богатый запах. Женщины тем временем выстроились у окна, негодование на их лицах сменялось удивлением. Кто бы мог подумать, что вонючка сможет вызвать такой фурор у мужчин.

— Я бы хотел пригласить вас в гости, — отчитывался почётный друг семьи бизнесмен Савва Морозов. Склонившись над столом перед отцом Марины, он вкрадчивым голосом, стесняясь, просил: — И, если вас не затруднит, попросите Марину Ираклиевну, пожалуйста, исполнить что-нибудь похожее на сегодняшний вечер.

— Да-да, конечно, — Ираклий Владимирович рассеянно кивал, принимая визитку бизнесмена.


Внесли горячее, и гости расселись по своим местам. Весёлые разговоры вокруг Марининого выхода в свет не прекращались ни на секунду.

— Скажите, Ираклий Владимирович, а дома Марина тоже так вкусно пахнет или только в гостях? Я слышал, что иногда волнение вызывает необычную реакцию организма.

— Дома я не замечал за ней таких талантов, — отец Марины и хотел бы сменить тему, но общий тон разговора не способствовал скорейшему разрешению пикантной ситуации.

— А я, например, когда хочу пукнуть, сдерживаюсь, — жеманно посвятила всех в тайну Клавдия Николаевна, мама жениха. Ей порядком надоело смотреть, как всё внимание мужчин притянуто за уши к одной, пускай и расфуфыренной, вонючке. Необычный ажиотаж вокруг Марины Ираклиевны затмил других молодых барышень, присутствовавших за столом.

— И зря! Зря! — завопил друг семьи Морозов. Он уже распробовал терпкое столовое вино, поданное как десерт, и пришёл к выводу, что единственным деликатесом за весь вечер стал необычный аромат, источаемый Мариной, который гости успели окрестить «маринучка».

— Я тоже могу пукнуть, если сильно захочу, — обиженный голос шестнадцатилетней Анечки Литвиновой заставил гостей умолкнуть.

— Как? — шокированный Николай Степанович таращился на соседку. — И ты, внучка, молчала всё это время?

— Ну, а что здесь сложного, — залепетала зардевшаяся Анечка. — Тужишься и пукаешь.

— А если обосрёшься? — Иван недоверчиво повёл взглядом по столу.

— Да-да, можно и обосраться, — гости закивали, соглашаясь с утверждением жениха.

— Надо вовремя сдержаться, — со знанием дела сообщила Анечка.

— Ерунда, — Клавдия Николаевна уже свыклась с мыслью, что вечер удался на славу. — Нельзя