Бремя любви

качнув глазами, тут же назвал чью-то фамилию, которую Игорь из-за волнения не расслышал, добавив при этом: «забирай ты его», — Игорь, снова дрогнув ресницами — не зная, кому из сержантов эта фамилия, прозвучавшая из уст капитана, принадлежит, беспокойно запрыгал взглядом по сержантским лицам, переводя беспомощный, вопросительно-ищущий взгляд с одного лица на другое, и здесь... здесь случилось то, чего Игорь, на секунду переставший слышать мелодию, не успел даже внятно пожелать: тот сержант, которого Игорь невольно выделил, глядя на него, на Игоря, чуть насмешливым взглядом сощуренных глаз, смешно постучал себя пальцем по груди, одновременно с этим ему, Игорю, говоря: «смотри сюда», — и Игорь, тут же снова услышавший своё сердце — снова услышавший мелодию своей души, совершенно непроизвольно улыбнулся, глядя сержанту в глаза... он, Игорь, улыбнулся невольно, улыбнулся, движимый своей вновь зазвучавшей мелодией, улыбнулся открыто и доверчиво, как улыбаются дети при виде взрослого, на которого можно абсолютно во всём положиться, но сержант, проигнорировав этот невольный, совершенно непреднамеренный порыв, на улыбку Игоря никак не отреагировал, — коротко бросив Игорю «следуй за мной», вслед за другими сержантами он повёл Игоря в глубину спального помещения, чтоб показать, где располагается отделение, в которое Игорь попал, и где будет на время прохождения курса молодого бойца его, Игоря, кровать и, соответственно, тумбочка... всё это произошло неделю назад, — через полчаса от пацанов, которые прибыли чуть раньше, Игорь узнал, что сержанта его отделения зовут Андреем...

Конечно, в душе Игорь всегда был мечтателем — был романтиком, а не прагматиком, хотя внешне это никак не проявлялось, никаким образом не выражалось, и потому этого никто и никогда не замечал... Лёжа под одеялом, Игорь смотрит из темноты спального помещения на Андрея, стоящего в освещенном проходе, и в груди Игоря плавится чувство неизбывно-сладостного томления — в душе Игоря звучит та самая мелодия, которую он впервые со всей отчетливостью услышал, когда ему, Игорю, было четырнадцать лет: однажды, в самом начале весны, в их дворе появился новый парень, и вдруг — совершенно неожиданно — Игорь почувствовал к этому парню непонятное, ничем внятным не мотивированное тяготение; парень был старше Игоря на год — он быстро влился в их дворовую компанию, и Игорь сам не заметил, как вскоре все его мысли были заняты им, этим новым приятелем... тяготение это было подобно фантому: в мыслях-фантазиях Игоря совершенно не было банального желания секса, как это нередко бывает у мальчишек в четырнадцать лет и как в подростковом возрасте между мальчишками, друзьями и приятелями, э т о самым естественным образом нередко происходит, — Игорь, думая об Артёме, а именно так звали нового друга, думал не о сексе, а мечтал-думал о «настоящей дружбе», вкладывая в это понятие что-то зыбкое и неопределённое, ему самому до конца непонятное, но страстно желаемое — желанное... была весна, и бесконечно длящимися вечерами душа Игоря сладостно томилась от безысходности, от невозможности высказать свои чувства вслух, от заведомой неисполнимости своих невнятных желаний; потом наступило