Записки переводчика

левом ряду, смотрел на неё, не отрываясь, чем сбивал с мысли, и однажды даже она раздражённо спросила, не хочет ли он что-нибудь ей сказать. Да, но где же очки с толстыми стёклами, которые он постоянно поправлял на переносице характерным жестом Валерки из «Неуловимых мстителей»? Опять, словно прочтя её мысли, Александр сказал: «Это линзы, не могут же быть у нормального человека глаза как у сиамского кота! Мой собственный цвет глаз — светло-серый, как у тебя.»
«Зачем линзы?» — тупея на глазах спросила Маревская. «Чтобы лучше Вас слышать, Елена Борисовна», — ехидно ответил бывший ученик и попытался снова обнять её. Елена выскользнула из его рук и, встав с кровати, завернулась в простыню. «В таком виде ты вполне можешь читать лекции по римскому праву. Лучше в термах», — пошутил Саша. Он вытянулся на кровати во весь рост и подложил под голову мускулистые руки. Плоский мальчишечий живот почти прилип к позвоночнику, длинные смуглые ноги образовали с краем кровати равнобедренный треугольник. Но Елена Борисовна не улыбнулась. Стараясь не смотреть на вершину равнобедренного треугольника, она подняла с пола разбросанные джинсы и синюю водолазку и бросила их на кровать: «Выходя из поезда, не забывайте свои вещи!»

К завтраку Маревская вышла в строгом сером костюме, непокорные волосы собрала в небрежный узел на затылке. Никакой косметики, только губы алели на бледном лице. Когда-то умудрённая женским жизненным опытом тётушка из Воронежа — пианистка-аккомпаниатор и просто дама с хорошим вкусом — учила юную племянницу: «На лице — либо глаза, либо губы. Если и то, и другое, это вульгарно. «Поискав глазами шефа, Елена двинулась к столику у окна. Вслед ей, оторвавшись от своих тарелок и газет, немедленно повернулись все мужские головы в зале. «Качественно оттраханная женщина неизменно привлекает к себе повышенное внимание мужчин», — снова ожил в голове внутренний голос. Маревская села напротив шефа и налила себе кофе. «Hure!» — вместо приветствия констатировал шеф и сам себя перевёл: «Блият!»
«Спасибо, Карл! Я знаю», — ответила Маревская и обезоруживающе улыбнулась: «Вы берёте уроки русского языка? Браво! Давно пора. Язык врага надо знать!»
«На кой черт мне ваш змеиный язык! У меня есть переводчик. И не вздумай уволиться!»
Елена, готовая подать прошение об отставке, вопросительно посмотрела на шефа. Тот ожесточённо орудовал ножом и вилкой, расправляясь с яичницей с беконом. Потом вдруг резко отодвинул тарелку и под столом снова положил Елене руку на колено.
«Есть у революции начало, нет у революции конца!» — устало процитировал поэта-песенника Каменецкого внутренний голос. Маревская вздохнула, достала из сумочки лист бумаги и ручку: «Прошу уволить меня по собственному желанию... «Дата. Подпись. Она поднялась из-за стола и, не оглядываясь, вышла из зала.

---

---

Вернуться назад