Больничная история (инфантилизм).

Ребенок может чуть ли не целый день в такой подгузник писать и какать — и попа все равно остается сухой.

— Везет буржуйским мамам, — протянула Марина, — У них прогресс, а у нас обычная марля. Вот бы мне такие чудо-подгузники. Просто замучилась менять Артёмке пеленки. Он тут, в больнице, вообще каждые полчаса их мочит.

Вспомнив, что стою с голой попой, я быстро уселся на горшок. Молодые мамы продолжали вовсю на меня глазеть — с такими снисходительно-ехидными улыбками, что я не знал, куда деться от стыда. Все пятеро без сомнения собрались наблюдать от начала и до конца, как я схожу на горшок по-большому.

— Что просто так сидишь? — обратилась ко мне медсестра, — Уже расхотелось какать?

Заметив, что Надя уставилась мне между ног, я быстро сомкнул коленки.

— Ножки не сдвигать! — строго сказала мне медсестра и, наклонившись, развела мои колени в стороны, — Вот так и сиди! Чтобы мне было видно, чем ты на горшке занимаешься.

Надя отошла к кроватке полуторагодовалого Серёжи и принялась быстро раздевать малыша.

— Что-то я ничего не слышу, — оглянулась она на меня через полминуты, — Ты будешь какать или нет?

Я не выдержал и громко пукнул.

— Кажется процесс пошел, — засмеялась Катя и вслед за ней остальные мамы.

Оставив Сережу лежать в кроватке голышом, Надя быстро подошла ко мне.

— Только хотела похвалить, — разочарованно сказала медсестра, заглянув мне между ног, — Почему до сих пор пустой горшок? Значит так — даю тебе пять минут. И если не покакаешь, тебя ждет клизма. Я не собираюсь полчаса ждать, пока ты соизволишь сходить по-большому.

Понимая, что медсестра от меня не отстанет, я тяжело вздохнул и начал тужиться.

— Как клизмы испугался! — засмеялась Катя.

— Давай, тужься, — улыбнулась медсестра.

Надя снова заглянула мне в горшок — как раз, когда я начал громко какать.

— Какой молодец, — похвалила меня медсестра, — Видишь, надо было просто сильнее тужиться.

Видя, что медсестра по-прежнему смотрит мне между ног, я, не в силах побороть свою стеснительность, снова сомкнул коленки. Хотелось провалиться под землю от смущения.

— Хорошо, не буду смотреть, — засмеялась Надя, — Такой ты, Дима, стеснительный. Подумаешь, в семь лет посадили на горшок.

— Может и нам отвернуться? — шутливо спросила Вика и все мамы тихонько захихикали.

Весь красный от стыда, я неожиданно для самого себя начал писать.

— Решил заодно сходить по-маленькому? — улыбнулась медсестра.

— Так писает, как будто целый день терпел, — усмехнулась Аня.

Я продолжал вовсю писать в горшок, стараясь не обращать внимания на смех и комментарии мам.

— Всё? — спросила Надя, когда моя струйка иссякла, — Вставай. Сейчас вытру тебе попу.

Моё лицо захлестнула новая волна стыда. «Малышам, которые ходят на горшок, не положено туалетной бумаги, — с ужасом осознал я, — Им вытирают попу взрослые — мокрой тряпочкой» Представив, что медсестра сейчас будет это делать мне, причем у всех на виду, я подумал, что наверно умру от стыда.

— Давай, вставай, — повторила Надя и, потянув меня за руку, заставила встать с горшка.

Я тут же прикрылся ладонями между ног, вызвав сдержанные смешки мам.