Больничная история (инфантилизм).

мной на корточки, — Покажи маме, как ты умеешь пускать фонтанчик.

— Ну как успехи? — поинтересовалась подошедшая к нам Света.

Мое лицо захлестнула горячая волна стыда. Я никак не мог привыкнуть к своей новой роли и стеснялся писать даже при маме, не говоря уже о стоящей рядом с ней Свете.

— Давай, солнышко, — снова принялась ласково уговаривать меня мама, — Не надо терпеть. Я же вижу, как ты хочешь по маленькому.

Я действительно едва мог терпеть сильный позыв писать. Но самое главное, теперь, когда я стал двухлетним, это не имело никакого смысла. Малыши ведь не стесняются прилюдно ходить по-маленькому.

— Он что меня стесняется? — засмеялась Света, — Малыши в два года обычно наоборот любят демонстрировать всем, как они умеют пускать фонтанчик. Особенно мальчики.

— Ага, всего два годика, а уже стесняется, — улыбнулась мама, — Можешь отвернуться, Света?

Хихикающая Света отвернулась.

— Ну? — выжидающе посмотрела на меня мама, — Света отвернулась, так что можешь писать. Или ты свою маму тоже стесняешься?

Позыв писать стал совсем нестерпимым и я, сдавшись, пустил струйку.

— Вот так, молодец, — похвалила меня мама, — Только давай приподнимем писульку, чтобы ты не замочил себе ножки.

Было ужасно неловко, особенно когда мама приподняла мне пальцами письку. Но стыд быстро сменился другим чувством — теплоты и заботы. Я как будто растворился ...в маминой доброте. Я уже целую вечность не испытывал такого прилива любви. Вот оно, оказывается, как классно быть маленьким.

С этим чувством я и проснулся. Меня переполняли теплота, любовь, и огромное облегчение. Впрочем теплота была какой-то странной — неудобной и мокрой. «И почему она только в одном месте?» — с недоумением подумал я и в следующее мгновение с ужасом догадался, что произошло.

Я открыл глаза и осторожно оглянулся по сторонам. Все девчонки в палате уже проснулись. Впрочем пока, к счастью, никто не догадался, что я описался — толстое одеяло все хорошо скрывало. «Что делать?» — в панике подумал я и решил лежать в постели. В конце концов это больница и здесь приветствуется постельный режим.

Девчонки оделись и начали покидать палату. «Идут в столовую» — догадался я, вспомнив, что после дневного сна был полдник.

— А ты чего до сих пор не встал? — обратилась ко мне зашедшая в палату Лена.

Я смущенно отвернулся.

— Не слышал, что тебе сказали? — строго посмотрела на меня медсестра, — Вставай и иди полдникать.

Лена подошла к моей кровати и рывком сдернула с меня одеяло.

— Батюшки! — изумленно воскликнула она, — Да ты ж описался!

— Ага, вся постель мокрая, — улыбнулась проходившая мимо Наташа.

Возле моей кровати начала быстро собираться толпа. Даже девчонки, успевшие выйти в коридор, вернулись назад в палату после того, как Наташа позвала их посмотреть, как я описался. Лежа перед всеми в мокрых трусах, мне хотелось провалиться под землю от стыда.

— Ничего себе! — усмехнулась Юля, — Он что из вредности это сделал?

— Наверно и дома до сих пор писает в постель, — насмешливо сказала Света.

Все девочки принялись хихикать.

— Как не стыдно, — улыбнулась Анжелла, — Такой большой мальчик и описался.

Я