Пучай-река да Калинов мост. Глава 11: И снова в Тридесятое Государство

— Ром! — я лежал в кровати, Наташка сидела рядом — Тебе придётся ехать одному.

...

Когда мы въехали и ворота за нами закрыли, Наташка, отправив Ромок в баньку, спросила — Что сказал Филин?

— Отправил к Велесу — коротко ответил я.

— И всё?

— И всё!

— А как к нему попасть, не сказал?

Я увидел, как наполнились слезами глаза Миранды, как застыла Алёнушка и, тяжело вздохнув, отвернулся Черномор.

— Через Карлу

На меня навалилась апатия и безразличие ко всему. Увидев, что Ромки вышли из баньки я молча пошёл к ней.

Наташка хотела со мной, но я закрыл дверь перед её носом.

Помывшись и напарившись, вышел и долго стоял, всматриваясь в ночное небо. Когда жёлтый глаз луны выглянул из-за горизонта и потянуло ночной прохладой, пошёл во дворец.

Женщины сидели на кровати.

Я пододвинул столик, развернул скатёрку и заказал лёгкий ужин: кефир и белый хлеб.

Поели в молчании.

Наташка выпроводила Алёнушку и Миранду, и мы остались вдвоём.

...

Меня это нисколько не удивило.

— Ну что ты молчишь?

— Спать хочу — и я отвернулся от неё.

Наташка, молча, улеглась рядом и обняла меня.

Так мы и заснули.

Под утро настроение улучшилось, и я стал тискать и щупать Наташку, тычась в неё возбудившимся членом. Наташка повернулась жопой, задрав её к моему лицу, и я целовал ягодицы и вылизывал анус, а когда мой язык скользнул по промежности, она дёрнулась и, перевернувшись на спину, раздвинула ноги. Я впился в разбухшие срамные губы, проталкивая язык во влагалище, а она вдавливала меня, сжимая голову ногами. Я лизал и сосал клитор, пуская слюни, мои руки мяли её груди, пальцы впивались в соски, Наташка тяжело задышала и потянула меня, выгибаясь и принимая член, и когда он погрузился в горячее и пропотевшее влагалище, опустилась с протяжным стоном, и я двигался, совершая фрикции, всматриваясь в её закрытые глаза и, когда она приоткрыла их, впился в её сочные, алые губы, и она ответила мне жарким поцелуем взасос, просовывая язык в мой рот и наши губы слились, как и наши тела и поцелуй длился до тех пор, пока я не извергнулся спермой!

Она сжимала меня, покрывая поцелуями, а я гладил её волосы и сдвигал завиток, упрямо закрывавший её ушко. Страсть схлынула и мы, отделившись друг от друга, лежали рядом.

В дверь опочивальни постучали!

Наташка встала — Ты отдохни, Ром.

Она оделась и вышла в коридор, закрыв дверь на ключ.

Я усмехнулся — «Наташка заботилась о моём целомудрии женатого мужчины» — закрыл глаза и не заметил, как уснул.

...

Иванушка уже третью ночь сидел в засаде, в кустах.

Русалки, откинув ласты, водили хоровод, играли в прятки, пели песни и ходили в кусты, но втроём, вчетвером. В первую ночь Иванушка пялился, как они садятся и справляют нужду, во вторую смотрел уже вполглаза, а в третью просто лежал на траве.

— Я быстро!

Иванушка встрепенулся — это была его белобрысая.

Она шла к кустам.

Русалка присела и Иванушка приготовился.

Ему повезло дважды: блондинка села срать и громко, при этом, пердела!

Он неслышно подкрался, что было совсем нетрудно,