Мистер Джулиан Мао лежал на просторном супружеском ложе и блаженно смотрел в зеркальный потолок. На груди у него тихо спала его мечта, его радость и его проклятие. Его Люси. В зеркало он видел её длинные чёрные волосы, покрывавшие почти всё его, не такое молодое уже, тело ниже шеи. Он боялся дышать, чтобы не нарушить гармонии и покоя, воцарившихся между ними в эту минуту. Он смотрел и не мог насмотреться на её гладкую белую кожу, на изящную линию позвоночника, на ямочку на пояснице, переходящую в округлые бархатистые полушария ягодиц, на длинные стройные ноги, раскинутые в стороны. Он вспоминал то самое нежное, сокровенное, вожделенное, расположенное между этими прекрасными ногами. То, чем он наслаждался всю эту безумную ночь. Из чьего бутона он так долго, жадно и настойчиво пил, и всё никак не мог напиться сладких ароматных соков, в чьи жаркие врата он не раз впускал своего дикого голодного зверя, чьи недра орошал своим семенем. Его мужское естество вновь начало было просыпаться, как вдруг он услышал шум и крики в коридоре.
Дверь распахнулась и на пороге возникла взлохмаченная и красная от злости женщина, его жена. Когда-то давно он полюбил её за эти рыжие волосы, превратившиеся сейчас в седеющие космы, за этот пылкий темперамент, ставший теперь дикой истеричной ревностью. В руках у неё сверкал длинный кухонный нож лучшей японской стали. Довоенный раритет, купленный мистером Мао на аукционе. Охрана тщетно пыталась остановить её, но лишь неловко мялась сзади, боясь тронуть супругу хозяина.
— Ах, ты, старый кобель! На молоденьких тебя, значит, потянуло, да?! Пока жена на водах, ёб твою мать, лечит свои не заживающие душевные раны, он, значит, блядует?! Сучий ты потрох! Сейчас ты у меня попляшешь! И твоя малолетняя блядь тоже!
Она подняла нож и шагнула внутрь. Люси проснулась и лишь успела сказать:
— Кто здесь, милый? — Назад она обернуться не успела.