Ольга. Тишина

К тому моменту, когда я окончательно поняла, что все это нужно мне как воздух, как постоянный необходимый элемент, топливо, перемена батареек, я уже была замужем. И он то меня окончательно и приучил, да и приручил, наверное.

Да, это была редкая удача. Мне не нужно было врать, изворачиваться, унижаться в каких-то грязных подъездах или гаражах. Я получала все дома. Да, возможно, и не так часто, как хотела бы, но уж если боль требовалась — она была. Как и унижения, оскорбления. В какой-то момент он почувствовала тонкую грань, ту нить, что будто держала меня на весу. И оборвал ее. Я падала ниже и ниже, но, что удивительно, мне не казалось, что я тону, наоборот, скорее это держало. Я получала то, что нужно и жила параллельной жизнью. Приличная девушка, верная жена, счастливая, в целом успешная в работе.

Но там или здесь, то есть, в те моменты, когда я была один на один с ним. И он уже был не мужем. Он был хозяином. И я подчинялась. Я была еще собой, так казалось мне, но быстро переставала ею быть.

Он нащупал то, что выключало меня из реальности, а значит было можно все. Все. Чего хотел он, то, о чем не могла и думать я.

В дурных откровениях пишут, что перепробовали, мол, все. И это звучит тупо, банально. Но мы перепробовали все. Вернее он — все. А я лишь шла за ним.

— И что же тебя так выключало?

Она поежилась, прижалась головой к моему колену.

— Затяни еще туже, пожалуйста...

Я немного подтянул ошейник. Было туго и не комфортно, впрочем, ей, видимо, нравилось.

— Часто ведь очень сильное действие имеет что-то очень простое. Вот и у нас так. У меня. Он закрыл мне глаза, уши, рот, не жестко, но фиксировал движения. Я была выключена. Депривация.

Я будто вся стала дышать, смотреть, ощущать кожей. Будто в моем теле был лишь клитор. И бился вместо сердца он. В эти моменты я даже не текла, нет, я просто вся становилась одной большой дыркой. Я не контролировала ничего.

Ощущение страха и ожидания. Неизвестность. Не слышишь свиста плетки ил ремня, не слышишь шагов или дыхания, не видишь даже силуэта, как животное дышишь ноздрями, раздувая их, потеешь, краснеешь, шевелишь жопой и течешь, течешь, течешь...

Поначалу он это делал, чтобы пороть. Моя полная беспомощность, доступность. И только хрип и слезы. Это возбуждало. И его и меня.

А потом он стал оставлять меня так. На время. Секунды, минуты, часы... Все эти единицы измерения ничего не говорят. Сколько реально проходило времени... Кто знает. Время тянулось липкими нитками из моей пизды, стоном, который никто не слышал, попытками освободиться... Но часы ли это были не знаю. Темнота, глухота, полная несвобода.

Но это заводило, погружало перезапускало покруче боли, унижений. Когда в самый неожиданный момент меня насаживали на хуй, я где-то там и кончала почти сразу. Такой двойной взрыв. Что там врут про