Только тех, кто любит кнут, мазохистами зовут

оставил себе на память о службе. Алкоголь уже ударил мне в голову, и я принялся в красках описывать жизнь российского десантника, полную опасностей и приключений. Пока я рассказывал, Катя сняла со стены ремень, долго его осматривала, а потом несколько раз махала им, словно стегала невидимую лошадь. Меня же понесло, и я поведал о том, как в войсках принимают в «черпаки», и при этом солдату — первогодке достается вот этим самым ремнем по мягкому месту. Больно, неприятно, но почетно! А потом в бане друг на друга все смеются, соревнуясь в том, у кого звезда с пряжки отпечаталась на заднице сильнее. Эту часть повествования Катя слушала, застыв от изумления, периодически переводя взгляд с меня на ремень в своих руках и обратно. Но я, разумеется, не обратил на это внимания.

Буквально со следующего дня Катька начала звонить мне домой. Сначала под предлогом узнать, не у меня ли Марина? Вот только она всегда звонила именно тогда, когда я был дома один! И услышав отрицательный ответ, она начинала трещать со мной о всякой ерунде, и разговоры наши длились по часу и более. Меня эта болтовня тоже увлекала, ведь как я уже говорил, собеседником Катя была отличным. Выяснилось, что у нас много схожих увлечений в литературе и, особенно, музыке. Мы с упоением обсуждали «Над пропастью во ржи» Селинджера, восхищались мелодичностью «who_wants_to_live_forever» группы Qween, и приходили в восторг от жёсткости и экспрессивности «enter_sandman» от Metallica. Потом она уже звонила просто так, даже не утруждая себя вопросами о подруге.

И в один прекрасный день, когда я был дома один, она возникла на моем пороге, шумно заявив, что принесла мне кассету с классной музыкой, которую сегодня чудом раздобыла. При этом она без приглашения ринулась ко мне в комнату. Оставшись с ней один на один, я не продержался и десяти минут: духовно мы уже были близки, благодаря телефонным беседам, и поэтому, подойдя к ней поближе, и почувствовав взаимное влечение, я привлек ее к себе, и мы слились с ней, как принято писать в дамских романах, «в страстном поцелуе». Первым делом, я добрался до того, что мне давно не давало покоя — до ее роскошной груди. Я буквально зубами сорвал с Кати блузку и лифчик, и впился в сочные перси и губами и руками! Как я ее хотел! Она была податлива в моих руках, как кусок сырой глины в руках гончара, ее тело отзывалось на каждое мое прикосновение, позволяя мне делать все, что я ни пожелаю. Кожа девушки пахла свежестью и чистотой, возбуждая во мне непомерный сексуальный аппетит. Стащив с нее все одежды, я уложил ее на свой видавший виды диван, и продолжил изучение ее прекрасного тела. Катя, словно сошедшая с обложки мужского журнала модель, с шикарными формами, явно не вписывалась в убогое убранство моей комнатушки, но именно это доводило меня до исступления, и поднимало