Любонька. История одной девушки. Часть 3

был бесподобен: ярко алый, в полосах золотистого цвета с зеленым подбоем. Гости разбрелись группками, Люба же сидела на коленях у Максима, держа в руке бокал с вином, который грозил опрокинуться и залить одежду, когда они целовались.

— Максим, принеси из машины сумочку, я хочу уйти и попудрить носик.

— Минутку.

Он ушел и вернулся, неся в руке маленькую белую сумочку.

— Вот, держи.

Она взяла ее, поставила фужер на стол, легкой походкой направилась к дому и начала подниматься по ступенькам.

«— Какая она все-таки у меня красавица. Это белое на бретелях короткое платье, очень идет ей, делая ее изящной и в тоже время, кроткой и целомудренной. Да, Макс, тебе повезло», — подумал он, глядя ей вслед.

Люба зашла в ванную комнату, положила сумочку на столик и глянула на себя в зеркало, в обрамлении точечных светильников над раковиной.

Внезапно дверь открылась и, кривя в усмешке губы, зашел Вадим. Запер дверь на замок и, подойдя вплотную к девушке, негромко произнес, убирая с ушка золотые кудри:

— Добрых вечеров красавица. Не соскучилась?

Люба молчала, только темно-фиолетовые глаза с немым укором смотрели на него из зеркала.

Он залез ей рукой под платье, провел пальцами по бархатной коже выпуклой попки:

— Думаешь, сбежала от меня, и я забыл о тебе? Молчи, не дергайся, не делай хуже, — он вцепился второй рукой ей в шею.

Его пальцы, проникли за ткань трусиков и остановились на влажных губках девушки в шелковых завитках волос.

— Как же я скучал по этой сладкой пизденке с порослью. Я ее откупорил, я и хозяин.

Два пальца проникли во влагалище, как нож в масло. Он окунал все глубже и глубже, пока белесая влага не покрыла их с лихвой. Люба вцепилась руками в поверхность стола и закрыла глаза.

Достав пальцы из горящей промежности, приблизил их к губам девушки и провел по ним, оставляя влажный след:

— Попробуй себя на вкус, сладкая. И ты хотела, чтобы я отказался от этой пизды, сделанной из чистой радости?

Он опустил бретельки платья с ее плеч и на свет выскочили две груди, с великолепными горошинами розовых сосков. Схватив ее за сиськи, начал мять их и оттягивать соски, с такой силой и желанием, что на глазах Любы выступили слезы:

— Пожалуйста, не надо.

— Молчи, а то я сойду с ума от одной мысли, что больше никогда не смогу ебать тебя.

Он уперся твердым членом ей в попу:

— Он хочет тебя.

Вадим наклонил девушку, выпустил своего жеребца на свободу и, содрав трусы с ее пахнущей молодостью и свежестью пизденки, буквально ворвался в огненную плоть. Он драл ее своим хуем так, что Люба начала сквиртовать, залив пол в ванной. Влага бежала по внутренним сторонам ее бедер, обволакивала ствол Вадима и оседала на его яйцах, маленькими капельками, которые в быстрой гонке ебли, оставляли неровные, размазанные дорожки. Она закрыла глаза, начала громко стонать, облизывая свои губы кончиком языка, но он закрыл ей рот рукой:

— Блять, молчи, сука.

Казалось,