Свободный от желаний

вздохнула: — Упрямая как бревно. Это я про себя. Подруга предлагала с собой маленькую бутылочку коньяка к чаю и собеседнице, если такая будет. А я отказалась.

— Я запасливее вас. Есть триста граммов коньяку и бутылка шампанского. Тоже брал на всякий случай. Пить чужие напитки опасаюсь. Но вам все же осмелюсь предложить. Чтобы вам было спокойней, на столике мой паспорт, а с вами я и сам выпью. Если не возражаете. Маша, вы не могли бы отвернуться, я по домашнему раздевшись улегся.

— Конечно! — она отвернулась к окну.

Я встал. Тела своего я немного стеснялся. Уволившись в двадцать семь лет из армии, подзапустил себя. Появился животик, ноги не сильно, но располнели, округлилось лицо. Однокашники по училищу, закрепившиеся на службе, стали майорами-подполковниками, и которыми не часто встречались, сохранили юношескую стать и незлобно посмеивались надо мной.

Одеваясь, нагнулся в поисках своих дорожных тапочек, потом, одевая шорты, увидел в дверном зеркале ее отражение. Глядя в окно, Мария пальцем приоткрыла паспорт, заглянула туда, потом заинтересовано стала смотреть в окно, но я понял что она все это время смотрела на мое отражение в окне, прервавшись лишь на кратковременное изучение паспорта. Вспомнив свою позу при поисках тапок, свои смелые трусы, в виде плавок, смутился:

— Простите, здесь очень тесно, создал толчею.

— Ничего страшного. Серёжа, не совладала с врожденным женским любопытством, заглянула в паспорт. У вас очень красивая фамилия.

— Я сам вам это предложил, — отвечал я, доставая шоколад, коньяк и шампанское.

— Вы очень запасливы. Можно теперь я переоденусь?

— Конечно. Я выйду, за одно выкурю сигаретку.

— Не надо, не ходите никуда, я с вами пойду курить.

Пересел к ближе к столику, освобождая место и отвернулся к окну. Действительно в него всё было видно. Я смущенно отводил взгляд, но инстинкты были сильнее меня, и он опять возвращался туда, куда в данной ситуации не следовало. Фигура Маши тоже не была идеальной. Встав во весь рост, она оказалась роста выше среднего, ягодицы полные, переходящие в крупные бёдра, талия только подчеркивала их привлекательную крупность, плечи, шея, в обрамлении короткой прически в виде каре. Скинув верхнюю одежду и блузку с брюками, она осталась в поясе, чулках, трусиках и топе, всё темного, скорее черного, цвета, после чего стала одевать короткий халатик. В зеркале, в его отражении я встретился с её взглядом и она подмигнула мне и повернулась:

— Не ваша вина, смотрите, в такой тесноте не спрятаться. Я тоже вас всего видела в отражении. Потому и попросила вас остаться. Теперь мы квиты. Правда я хитрая? Хахаха, — смех заливистый, звонкий!

— Наливайте свой коньяк, а то девушка уйдет сейчас! Да и покурить уже хочется. А давайте сразу упростим ситуацию, выпив первую на брудершафт, если вы конечно не против. Простите за смелость, граничащую, наверное, с наглостью.

— Сделаю это с удовольствием!

— Выпьете или поцелуетесь? — засмеялась она, салфеткой снимая помаду.

— И то и другое...

Губы ее были мягкими, сладкими