Центр реабилитации пони-девушек

теперешней ситуации не играло роли, была ли Мираж понифицирована по своей воле или под принуждением — она пони-девушка и точка, не более. И хотя краем глаза я заметила пару косых взглядов, брошенных на меня, но я знала, что в целом, Эмма придерживалась того же мнения: она ни разу не обратилась к Мираж напрямую и использовала успокаивающие, но неконкретные фразы. А в основном, она общалась с пони-девушкой невербально, и ожидала от неё такого же.

После осмотра мы отвели её в угол амбара, выложенный кафельной плиткой, предназначенный для гигиенических процедур. Мы смыли с девушки грязь и сделали ей несколько небольших клизм. После этого я использовала мягкую надувающуюся анальную пробку, чтоб помочь ей удержать всю эту жидкость в себе. Вычищенная и вытертая, Мираж неуверенно зашла в свое новое стойло. Свежее сено, накрытое чистой простыней, натуральное освещение от света звезд через большое окно в крыше — это удобства, которых она была лишена довольно долгое время. На ужин была целая миска с натуральной и питательной едой — рис, омлет, курятина и овощи на пару. Во второй миске, поменьше, была свежая прохладная вода. Девушка съела все это, не используя рук, которые мы решили не связывать. И я была рада этому, мне не хотелось ограничивать её больше, чем было нужно.

При работе в реабилитационном центре для пони-девушек я успела столкнуться с самыми различными формами жестокого обращения хозяев. Самые лёгкие случаи — это банальная беспечность вкупе с использованием пони-девушек непредназначенным для этого образом, в частности, для удовлетворения сексуальных потребностей хозяев. Но самые тяжёлые случаи, как и в ситуации с Мираж, всегда были связаны ни с чем иным, как с натуральным садизмом. При этом часто звучали такие оправдания, как «надлежащая тренировка», «усиленная дрессировка», и тому подобное, но было понятно, что это всего лишь отмазки. Не раз и не два я сама лично знакомила своих подопечных пони-девушек с плетью и вообще была строга с ними. Но нет ничего общего между строгой дисциплиной и бездумной жестокостью.

Уже было поздно, и Мираж устала после тяжёлого для неё дня, так что я надела на неё ночную уздечку. В ней, в том месте, где в обычных уздечках находятся металлические удила, находилась специальная ткань. Она была смочена специальным раствором, ускоряющим заживление ран во рту девушки, и закреплена на кольцах, находившихся по бокам рта, чтобы исключить случайное проглатывание во сне. Я защелкнула на маленький замочек пряжки уздечки для того, чтобы не связывать руки Мираж, и в то же время сводя на нет любую вероятность того, что она бы случайно сняла с себя ночную уздечку. Ведь пони-девушки, посмевшие самостоятельно снять что-то из своей сбруи, по закону должны были получить внушительную порку.

Так что единственное, что ограничивало теперь движения Мираж — это кожаные браслеты с подкладкой, закреплённые на её лодыжках, и соединённые между собой короткой цепью. Но, как оказалось, стреноживанние было тоже не особо нужно, так как