Отпуск. День шестой

А это... Так это... Сережа не выходил из комнаты, а беспокоить его мне не хотелось.
— Пизда ты тупая! Да ты должна была дверь вышибить, но трахнуть его по моему приказу! А ты тут бухаешь и дрочишь себя весь день!
— Прости... Я...

— Пиздец тебе! На живот, быстро! — С этими словами он, с громким чмоком, выдернул фалоиммитатор из дырки Лизы и отбросил его в сторону. Затем он подобрал с пола пару веревок, крепко привязал руки и ноги женщины на кровати, растянув в позе звезды, засунул в ее рот кляп, застегнув его на затылке, и подобрал с пола одну из своих самых жестких плеток.
— Теперь ты на всю жизнь запомнишь, что расстраивать меня не стоит, а творить то, что ты тут устроила и вовсе вредно для здоровья! — С этими словами он от души хлестнул женщину по ягодицам, и она тут же громко закричала, но кляп хорошо сдержал звук.
Разъяренный Геннадий порол ее долго. Порол жестко и даже жестоко. Порол по попе, спине и ляжкам. Они мгновенно покрылись красными полосами, а через несколько минут превратились в багровые рубцы. Порол так, что даже Сергей вышел из своей комнаты и, покачав головой, произнес:
— Ебаный извращенец! — но тут же скрылся в своей комнате и прибавил громкость на своем ноутбуке, включив первую попавшуюся песню.

После 15 минут жесточайшей экзекуции, Геннадий просто отбросил плетку и ушел в душ. Вернувшись, он, естественно, застал женщину в той же позе. Она глубоко и размеренно дышала, видимо, потеряв сознание или уснув, что после такого количества выпитого и перенесенного стресса было неудивительно. Мужчина смазал рубцы женщины специальной заживляющей мазью, но она даже не проснулась. Вскоре он развязал ее, растолкал и уже спокойным голосом сказал, чтобы та шла спать в гостиную, на диван. Лиза молча поднялась и, хромая, побрела вниз все в том же бессознательном состоянии...