Разговоры ветра

не спокойствие... Больше похоже на обреченность. Почти ничего не видя перед собой и пошатываясь, я пошел к машине. И, еще не доехав до дома, ощутил нарастающее волнами, мучительное чувство... Как в детстве, меня бросало в пот, тошнило, сердце колотилось где-то в горле. Давно со мной этого не случалось... Очевидно, всю ночь я буду метаться между ванной и спальней с температурой под сорок. Проклятый организм... Ворвавшись в дом, я кинулся к унитазу. Меня несколько раз вырвало, после чего я попытался унять дрожь, встав под горячий душ. Но даже под согревающими струями меня колотило, как в лихорадке.

Словно чумной, я слонялся по комнатам, оттягивая момент, когда, наконец, улягусь... Ведь тогда придется начать думать обо всем этом. Искать ответы. Выход из ситуации. Какой, к черту, выход?... В отчаянии, я упал на диван перед камином и начал скулить, как раненый пес. Мне было противно и жалко себя одновременно. Но отсутствие хоть какой-то надежды на спасение заставляло просто лежать и реветь. Столько, сколько возможно.

Выплакавшись, я уставился в потолок. Перед глазами то и дело возникало лицо Лэма. Словно слайды, мелькали минуты нашей жизни. Вот он стоит на пьедестале юниорского чемпионата Европы, виновато прижимая к груди серебряную медаль... Вот спит в шезлонге на веранде, с моей годовалой дочерью на груди... Вот хладнокровно, одним ударом вырубает в драке человека, кинувшегося на меня с ножом... А вот нежно скользит взглядом по моим губам... Черт! Черт!! Черт!!!

Куда я смотрел все это время? Если он сказал правду (а он сказал правду), то когда он понял, что любит меня? И как именно любит? Блин, а как можно любить? Я начал перебирать в памяти все, что происходило с ним за последние несколько лет, и мне открывалась истина, такая очевидная и неприкрытая, что захотелось прибить себя на месте за тупость. Откуда эти изменения во внешности? Давно ли он ходил, как персонаж фильмов Тарантино, в темных костюмах с галстуком и зачесанными назад волосами? И вот теперь этот ненавязчивый casual, рваные пряди на лоб... Сколько раз я с молчаливым одобрением окидывал взглядом его стройную фигуру в наряде, словно сбежавшем из моего собственного гардероба? И с каким очевидным удовольствием он ловил эти взгляды... А наши теннисные матчи! Разве я не видел этого смущенного побега в душевую, после того, как я снял майку, облил себя водой, а потом обнял его? А как он перестал дышать, заметив мой взгляд на свой груди, покрытой темными волосами, когда ее некстати обнажили расстегнувшиеся пуговицы... Я хочу его. Хочу безумно, мучительно... Выходит, мои попытки скрыть это привели к тому, что за собственной борьбой я не заметил его внутренней борьбы. Пытаясь заставить Лэма ничего не увидеть, я сам ослеп...

Телефонный звонок. Он или Катя? Я молил провидение показать мне второе имя на дисплее. Но увидел первое...

— Что ты решил? — спрашивает.

— Пока ничего...

— Я узнаю об этом