Самоволка

он сразу стал просто «Тимом». Быстрым шагом пройдясь по линейке, мы проверили целостность всех печатей на воротах танковых ангаров.

— Вон смотри... — тихо произнес я, кивком головы указывая Тимофею за забор, — те самые...

— Что серьезно? — прошептал он восхищенно, пока мы возвращались на пост, — И как они? Что говорят?

— Говорят мало. В основном показывают. Сам увидишь.

Наш караул ушел по темной тропинке в караульное помещение, а Тим остался на посту, с вожделением поглядывая на темные фигуры девок у машины.

Стояк долго не покидал меня. Скинув бронежилет и поставив автомат в пирамиду, я выпил горячий чай и уселся в кресло с военным журналом, а перед глазами как наяву еще стояли две голые симпатичные попки.

— Так это оставлять нельзя! — сказал мне злой Тим, вернувшись с поста, — Я теперь не успокоюсь, пока не трахну хотя бы одну.

— Ага. Трахнешь, — ответил я, — только через пол годика.

— Пол годика я не выдержу.

— А куда ты денешься... — я расслабил ремень и отправился в спальное помещение. Через два часа опять на пост.

— Мы второму бату караул сдаем сегодня? — вдруг деловито спросил Тима.

— Вроде бы да.

— Иди тогда отсыпайся. Возможно, следующая ночь опять будет без сна.

— Ты о чем?

— Иди, иди... потом расскажу.

Скинув сапоги, я улегся на жесткую кушетку и тут же провалился в сон. На мою следующую караульную смену, девушек за воротами уже не было. Исчезла и белая лада.

Вечером, сдав караул, мы вернулись в расположение.

— Подожди. Давай покурим, — остановил меня у двери Тим.

— Давай, — согласился я, доставая пачку «Святого Георгия».

Мы отошли в курилку, машинально козырнув какому-то новому лейтенанту из первой роты.

— В общем так, — начал Тимоха, — сегодня дежурным по штабу заступает «жаба», а завтра воскресенье, — он выдержал многозначительную паузу, — так что звезды благосклонны к нам. Понял?

Тим хитро подмигнул мне, но я еще ничего не понял. Жабой мы звали зампотыла командира бригады, подполковника Жабинского. Бог шельму метит. Фамилия ему досталась точно по внешности. Большой, жирный, со свисающими вниз складками щек и заплывшими от водки стеклянными глазами, он больше всего напоминал это противное земноводное. Все в бригаде знали, что если дежурит Жаба, предстоит спокойная ночь. По крайней мере для дежурных подразделений. Потому, что Жабинский никогда не устраивал «войну» и «пожары», никогда не проверял боеготовность группы быстрого реагирования и правильность несения караульной службы. Не гонял офицеров ночью по подразделениям с проверкой наличия неуставных отношений и самовольной отлучки солдат. Жабинский, заступая на дежурство, выпивал стакан водки и мирно спал в штабе, особенно не напрягаясь. Но причем тут звезды?

— Ты о чем вообще? — спросил я затягиваясь.

— О том, рядовой, что неплохо бы сегодня прогуляться по ту сторону забора.

Теперь я понял. Вот что он задумал. Действительно, при Жабинском можно не опасаться, что заметят наше отсутствие. Нет риска так же случайно нарваться на ГБР, так как тревога объявляться не будет. Кроме того, завтра выходной и все офицеры, незанятые