Жесть — как она есть. Часть 2

его за своей спиной, нанизалась на него и опершись руками об стол и подправив расположение ноутбука, поставив его фронтально к себе — начала театр одного актера. Она уже скакала на нем, и хоть гениталий видно не было, оставляя простор для воображения — я прекрасно видел ее задорно прыгающие груди, игру мускулов ее животика ходивших ходуном, облизывающийся то и дело язык... И этот взгляд — бесстыдно призывный взгляд, она казалось смотрела мне в душу, с усмешкой и цинизмом показывая какая она есть. Она знала, что я сейчас, смотрю на этот ее акт совокупления с отцом — и получала от этого удовольствие. Даже может не от того, что ее сейчас дырявит член ее отца, а оттого — что я, ее братишка смотрю на это.

Ей было мало того, что я ее тарабанил — всю ночь, и полдня — до, сейчас я ее ненавидел почти так же — как отца. Она приблизила ноут вплотную к себе и пользуясь тем, что отец не видит ее манипуляции с клавиатурой и всплытое окно диалога аськи — на мониторе, напечатала мне:

«Дрочишь?», — и я не стал ее разочаровывать, ответив: «Да» — пускай так думает. Настя же вырубила аську и глядя в камеру дисплея отчетливо прошептала, открыв свой рот и как бы насаживаясь на виртуальный член губками:

— Хочу сосать... твой хуй... , — и тут же повернулась к ноуту спиной, так как отец ее фразу принял на свой счет потянув ее голову к своим чреслам. И так как она раньше передвинула свой ноут поближе к краю стола, то мне прекрасно было видно как Настя, положив голову на живот отца, сосет его член глядя в камеру, улыбаясь и играя своим язычком с его головкой, до тех пор, пока он не кончил ей в рот. Настя с вызовом смотрела в камеру и приоткрыв свой рот показала камере тот белесый мутный сгусток, который склизкой массой покрывал ее язык и виднелся в глубине ее распахнутой глотки, и закрыв его — через мгновение снова открыла, показав что проглотила все до капли, и тут ее губы начали беззвучно что-то шептать целуя опавший отцовский член и уставившись в камеру, но я не мог разобрать ее слов, хотя представлял себе, что она хочет этим сказать.

Я ненавидел отца, я ревновал Настю к нему, наверняка, именно этого она и добивалась, того что бы я смотрел на это сейчас, и понимал, что я все таки сделаю свой выбор сам — проявлю ли собственнические инстинкты, или же уйду на вторые роли — став примаком или приживалой. И любое мое решение для моей сестры было выгодно, она знала, что я уже не смогу без нее обойтись, и то, что она уже победила.

Действительно Ведьма. Как она тогда мне определила свой главный постулат действия и мировоззрения Ведьмы? Падающего — подтолкни? И вот — я падал в пучину безумия, сгорая в огне похоти к своей собственной сестре, понимая, что хочу владеть ею